Сибирские Огни, 1978, № 2

ВОЗВРАЩЕНИЕ В МАРЬЕВКУ 159 жизни. Человек не может не пользоваться плодами природы, в том числе и лесом, как материалом для возведения жилья и иных строительных нужд. Но вот как поль­ зоваться этим богатством? Речь идет о не­ померных вырубках и иных неразумных потравах и потратах, производимых без оглядки на будущий день, без оглядки на возможности природы воссоздать самое себя. Нарушение равновесия в природе па­ губно идля самой природы и длячеловека. Оно пагубно вдвойне, когда приобретает характер цепной реакции. Ни елка. Соскочившая с пенечка, Ни конопели дымчатый прибой — Ничто не уходило В одиночку, А ч т о - т о у в о д и л о З а с о б о й . Бродя по марьевским полям, с радостью 'наблюдая их преображение и возрождение, наступившее в последние годы, поэт все же не может не заметить и оскудения ле­ жащих окрест лесов и рощ, усыхание ручь­ ев и рек, происходящих не без участия че­ ловека. Под впечатлением этих наблюдений он пишет стихотворение «Пророчество», исполненное тревожной мысли и высокого обобщения. О, человечество. Куда ты, Куда ты, милое, идешь? Меня охватывает гнев. Утраты восполняя скудно, Ты потребляешь безрассудно Природы Вековой посев. Земли Не вечна благодать. < Когда далекого потомка Ты пустишь по миру С КОТОМ КОЙ, Ей будет Нечего подать. Всякий большой художник, анализируя действительность, не только ставит вопро­ сы, но и, по возможности, стремится дать ответ на них. Одним из таких ответов на поставленные поэтом вопросы является его стихотворение «Да Винчи говорил...». Да Винчи говорил. Когда вы захотите Какой-нибудь реке Дать новый. Лучший путь, Вы как бы У самой реки спросите. Куда б она сама Хотела повернуть. И далее, еще более определенно: Природа и сама Стремится к совершенству, - Н е м у ч а й т е ее, А п о м о г а й т е ей. С высоты этих забот о здоровье земли- планеты и родной марьевской земли, забот о самом насущном—о жизни и хлебе, дающем эту жизнь, поэту кажутся ничтож­ но-мелкими и смешными келейно-профес­ сиональные разглагольствования о поэзии как таковой, не подключенной к жизни и не помогающей этой жизни. Веселый, С грустными раздумьями О трудном хлебе И железе. Сижу я с вами. Слишком умными. И рассуждаю О поэзии,— замечает он не без грусти и иронии в од­ ном из последних стихотворений. А в дру­ гом уже просто утверждает: Не в том загадка: Петь или не петь.— А жить или не жить! Но жить нужно там, считает поэт, где жи­ вут творцы этой жизни,—у первоистоков. Для Василия Федорова, человека «наск­ возь деревенского», это означает жить сре­ ди деревенского люда, делающего хлеб. Вдеревне видит поэт и жизни начало и поэзии исток. А потому поэт, видимо, име­ ющий основания для недовольства своей городской жизнью, где, как он утверждает, Между нами Только камни В этой жизни городской,— в полный голос взывает к своей судьбе все с той же, уже известной нам, просьбой: Дай мне речку с берегами. Дай мне озеро с волной! •к к * Эту «речку с берегами» и это «озеро с волной» поэт окончательно находит вМарь- евке, где, как мы уже упоминали, он в 1970 году в ряду с другими деревенскими домами ставит свой бревенчатый дом, став­ ший отныне его вторым углом. Дом этот ничем не отличается от соседних домов. Разве лишь тем, что он стоит на краю де­ ревни, на самом высоком ее месте, и из окон его открываются неоглядные сибир­ ские дали, которые поэт с детских лет но­ сил в своем сердце, а сейчас, в зрелом возрасте, вновь приблизил к себе. Сама Марьевка, как пишет Василий Фе­ доров в предисловии к двухтомнику, «стоит на высоком берегу древнего русла. Под нею—озеро, за озером— заливные луга, за лугами—быстрая пескаревая река, за рекой—лес идалекий туман...» Я был в гостях у владельца марьевского дома и могу засвидетельствовать, что из окон этого дома далеко видно... Бугор, на котором стоит—лицом к реке и заречным далям—дом поэта, издавна назывался Назаркиной горой. Так же назвал поэт и первый, заглавный, раздел книги «Как цветы на заре», вышедшей в 1974 го­ ду, то есть четыре года спустя после окон­ чательного возвращения поэта" на родину, где он бывает теперь ежегодно. Книга «Как цветы на заре», вторая «марь- евская» книга, всем своим строем и пафо­ сом подтверждает мысль о том, что и в