Сибирские Огни, 1978, № 2

158 ЛЕОНИД РЕШЕТНИКОВ бы полагать,—говорит автор,—ничто. Тем более, добавляет он, какое дело до чужой трагедии ей, русской крестьянке, полной мерой хлебнувшей горя из своей собст­ венной чаши! Что Гамлет ей? Она дышала адом, Прошла войну Со смертною бедой. Уже сраженный. Муж нездешним взглядом Ее увидел, Ставшую седой. Но, замечает автор, душа крестьянки, вы­ несшей на своем веку столько бед и испы­ таний, оставившей на той чун(ой земле и своего мужа и, возможно, своего сына, эта душа, именно в силу перенесенных ею ис­ пытаний ставшая зоркой, мудрой и мило­ сердной, именно она-то, как никакая дру­ гая, и является самой отзывчивой на чужие беды. Вот почему небезразлична ей и тра­ гедия «принца датского». И с высоты Страданья своего, С вершины веры. Что неугасима, Она в душе Боится за него, Как мать боится За родного сына. Нельзя не заметить, как вырос и возвы­ сился здесь излюбленный образ поэта, об­ раз крестьянки. Волею поэта в крестьянке этой высветилась душа. Милый и до этого нам, образ ее стал еще роднее, ближе нашей душе, ибо и сам он одухотво­ рился!.. Обращение художника к родникам жиз­ ни его отчего края идома нередко вызыва­ ет в нашей критике опасения, как бы по­ добное подключение его душевных нитей к этому миру не обернулось для него на­ меренным или ненамеренным самоустра­ нением от больших проблем нашей теку­ щей жизни или—в лучшем случае—огра­ ничением его обзорного поля до размеров лужайки, на которой прошли его детские годы. Напрасные опасения! Токи событий, происходящих в мире, проходят сквозь все пласты жизни и, подобно проводам под напряжением или окончаниям нервов, вы­ ходят к сердцу каждого человека, незави­ симо от того, живет ли он в городской многоэтажке или в деревенской избе. Книга «Третьи петухи» подтверждает это со всей очевидностью. Герои, населяющие ее, живут не изолированно от мира. Их интересы простираются далеко за пределы родной деревни. Их интересуют не только урожаи, но и производство пищи духовной, не только крыша над головой, защищающая их от дождя и ветра, но и политический климат планеты, не только судьба запруды на родной речонке, но и проблема титани­ ческого поворота величайших рек мира, вставшая на повестку дня не одних только ученых заседаний. Но судят они обо всем этом не отвлеченно, а с позиции людей, живущих на земле, прочно связанных с нею всеми своими корнями и нитями и по­ тому знающих меру своей ответственности за эту землю, дающую человечеству хлеб насущный- Поэт, сам плоть от плоти и кость от кости народа-хлебороба, отлично понимает и чувствует эту особенность людей земли. Вот почему его лирический герой, привет­ ствуя новое, властно входящее в жизнь и быт и поднимающее этот быт на новую ступень, радуется этим новшествам не без­ думно. Он ревниво примеряет открытия и новшества века к одному главному в его понимании критерию—к земле и хлебу. А дает ли то новое, что идет сегодня из большого мира, благо его животворящей земле или несет ей угрозу оскудения?— вот что прежде всего волнует поэта. Этот универсальный оселок, почти исклю­ чающий возможность ошибки в оценке яв­ лений, годится и для самого поэта. Раду­ ясь бесспорным достижениям нашей науки и техники, их успехам в освоении глубин микро- и макромира, стол» необходимым настоящему, а еще более будущему, он не забывает при этом о главном, с его точки зрения,—о насущных делах и забо­ тах нашей сегодняшней повседневной жиз­ ни, нашей земли-кормилицы, которой при­ ходится нелегко и на которой, по его мет­ кому выражению, Что-то в царстве Света и металла Масла конопляного Не стало. И размышляя на эту тему далее, напоми­ ная нам о том, что никакие успехи в других областях нашей жизни не освобождают нас от заботы о матери-земле, поэт с горечью замечает: Уже не бог,— Иные увлеченья , Нас к небесам Сегодня привели. Н о в н и х в с е т е ж е . Т е ж е о т в л е ч е н ь я От н е и з б ы в н ы х Г о р е с т е й з е м л и . Какие же это «горести земли» не дают покоя поэту и лирическому герою его по­ следних книг? А вот какие: Речь веду Без аллегорий. Никого не вводят в страх Тысячи лабораторий. Что растут На берегах. И при них Вода все та же, То есть та вода все гаже, А бумажные листы Удивительно чисты. Это—из книги «Как цветы на заре». А вот—из нее же—другое стихотворе­ ние: Кто-то здесь Топориком постукивал. Дерева рубил. Кто-то здесь Веселых птиц распугивал. Красоту губил. И дело, конечно, не только в погублен­ ной красоте. Дело в круговороте живой