Сибирские Огни, 1978, № 2

Тебе, ребенку нелюбви, видать, могла ль она свое тепло отдать, неся ответ за прошлое свое душой остывшей! Ты прости ее. Согрелась у меня и, может быть, поймешь, что в жизни — высший дар — любить, дарить любовь, другим ее нести... Пойми, и мужа своего прости. Кто, как не ты, помочь ему бы смог! И он теперь бы не был одинок. Ты знаешь, понимая, что к чему, нашла пути к спасенью твоему и тропку протоптала, не спеша, моей дочурки крошечка-душа. И это ты сумела оценить. Любви твоей серебряная нить вплелась в простые, добрые дела. Там, где легко ты по траве прошла, цветут цветы. И тысячи детей смеются белой шапочке твоей. Когда ночей над ними не спала, спасая их,— ты и себя спасла! 26 На курьих ножках избушка- теплушка. И ласковая собака, спокойная, как сугроб. И чай из консервной банки, и на столе наушники. Было это все, было, в одной из твоих дорог. Тебя звала-вызывала морзянка пронзительно тонко. Казалось, что северный ветер тебя вызывает сам. И ты наклонялась молча к горячим рукам ребенка,