Сибирские Огни, 1978, № 2

ты выслушай, как врач: о чем душа звучит. Багульник на столе... Он так цветист меж кедров! Кружится голова меж зарослей его. Последний всплеск любви, хранимой в душах-недрах. Какое естество! Какое колдовство! 24 Знаешь, птица-синица, еще у меня ты когда-нибудь вновь погости. О восходе счастливого летнего дня ты меня средь зимы извести. Мы подумаем вместе. И что-то решим, и поможем друг другу с тобой. Видишь, день наш на крыльях надежды спешит, голубой, голубой... Что же делать, мы обе ничтожны пока для просторов земли и небес. След любви сквозь века — горя след сквозь века — продолжается, не исчез! Но — окончится зимний полет темноты, нас толкающий снежным плечом. Ты взглянула в окно. И заплакала ты. Ах, о чем, моя птица, о чем! 25 Не плачь! Река и запах кедрача Хамар-Дабана синего вдали, забытые тобою сгоряча, тебя могли спасти, но — не спасли. Родимый дом спокойный без тебя, скорей всего спокоен за себя. И кудри золотые по плечам мать рассыпает нежно по ночам. Какая малость, что, белым-бела, лишь смуглоты твоей не приняла!