Сибирские Огни, 1978, № 1

СВЕРЧОК 65 с забитыми окнами, простывал на сквозняках одинокий, и когда я, слу­ чалось, мимо него проходил, он как живой меня укорял, что его броси­ ли... Из этого дома отец и старший мой брат в один день на фронт ухо­ дили. И навернулись... Уж в самом конце войны, когда минуло мне пятнадцать, я убежал из дому от матери и сестры. На передовую хотел попасть. А передовая была уж почти под Берлином! Отчаянный и до предела наивный шаг! Поймали под Томском и возвратили воина... Мать вскоре потом переехала в город, а дом наш в Нюрге остался за­ брошенным. Тосковал-горевал наш дом, пока я его не перенес и не об­ жил заново... А сама Нюрга давно опустела. Поля, огороды, сады — все одичало. По весне я на лывах там уток стреляю». «Лыва — озеро?» . «Нет. Вода набежит в углубление, в низинку после дождя или тая­ ния снега — это лывой у нас и зовется»,— пояснил Соснин. «Поняла. Слово местное. То самое, что мне будет нужно собрать для отчета из здешнего говора.— Туся смотрела с обожанием на Сосни­ на.— Вы мне поможете?» «Охотно. Я здешний говор еще не забыл. Да и направлю вас кое- куда, к старушкам и старичкам по поселкам. Здешний народ до разго­ воров охочий». «А печально,— вздохнула Туся,— что вашей Нюрги уже нет! Не представляю, как бы пережила я, если бы вдруг не стало моих родных Петушков!» «И грустно, и больно, а чем тут поможешь? Необратимый процесс... Растем, укрупняемся, грудимся в кучи. Вплотную приблизился и к Си­ бири век городов. Заброшенные деревни остались соблазном для чуда­ ков... вроде меня. В уединенных местах всегда было много поэзии, Туся». «Мне тоже так захотелось в ваш дом,— сказала она с чувством,— Я себе представляю его небольшим, светлым. В нем тихо, тепло и пах­ нет красками. Над кроватью — полог от комаров». «Насчет полога— точно! И кровать старинная, деревянная. И крас­ ками, растворителем пахнет...» «А какая природа в Нюрге? Как в Петушках?» «Там у вас кедры господствуют. А в Нюрге — береза, осина, ель, пихта. Редко увидишь кедрушку, какую-нибудь молодую или криули- стую... Крепкие, старые кедры повырубали, да и сосняки тоже... Есть тополя еще. Весной от них лепет и пронзительный аромат, а по осени — шум и жар листопада!» Пароход торопливо перемалывал плицами воду. Шипение пара и стук колес не были надоедливыми. Шум этот просто не замечался, как не замечается размеренное биение сердца в груди или хлопотливое ти­ канье часов. Многоводный разлив позволял судну идти без опасения, вольно и широко. Берега с точками перевальных огней постепенно то приближались, то удалялись. Пространство земли и воды сужалось, по- глошаясь серыми, точно пыль,.сумерками. Туся спросила: «А сколько же времени?» «Почти полночь...» «А тьмы еще полной нет!» «Здесь и не будет. Мы приближаемся к Северу». «Удивительно! Я вижу отчетливо ваше лицо, вижу в ваших глазах отражение огней... Вы о чем загрустили, Сергей Александрович?» «Так... Ни о чем... Задумался! Откровенно, я что-то проголодался. Идемте в мою каюту запасы опустошать!» Щелкнул замок, и легкая дверь отворилась без скрипа. Туся первой вошла в каюту. Там было почти темно из-за поднятых жалюзи. 5. Сибирские огни № 1.