Сибирские Огни, 1978, № 1

62 ВЛАДИМИР КОЛЫХАЛОВ век! И степенный, и состоятельный, и любит тебя. Ждет терпеливо того денечка, когда ты совсем, у нас повзрослеешь да выучишься,.. В родные края, на Кавказ, собирается после уехать, к морю. И ты с ним туда! А там, глядишь, и родителей вспомните, к себе позовете!» «Мама, о чем ты? Уймись! Ну, разве серьезно это? Не нужен о мне! И Кавказ мне его не нужен! Мне здесь хорошо... Был бы дедушка жив, Панфил Дормидонтович, он бы всем вам на это так отрубил, так отрубил... Оставьте, оставьте меня в покое!» «Да ты по-страшному не вой, по подушке-то не катайся. Жарко ес­ ли, внутри горит, так остынь тогда. Попей сходи или выкупайся. А по- том мы с тобой дотолкуемся на холодную голову...» * * * Мать оставила дочь в растерзанных чувствах, и в этом вот состоя.' нии предельной обиженности и раздирающего душу протеста Туся на- писала письмо художнику Соснину, в котором ему откровенно поведала все свое горе и... призналась в любви. Она просила свидания с ним молила дать ей ответ как можно скорее на главный почтамт, до вост­ ребования... Прошла неделя, вторая — ответа не приходило. Туся жила все это время как в забытьи, в полусне. Фелисата Григорьевна с зоркостью по- луночной совы следила- за дочерью, ходила за ней чуть ли не по пятам, не разрешала одной отлучаться из дому, а раз, подсев к ее изголовью, пустилась в подробности насчет семейной жизни художника Соснина Жена у него, говорила она, запойная женщина, а кто виноват? Глава семьи! Довел жену до профилактория: скоро Афродите Корнеевне ме- сто подыщут там, где женщин-алкоголичек лечут. А сам он, Сергей Александрович, хоть и хваленый художник, а весь в долгах, как в шел ках. Потому что до женщин охоч, много любовниц имел, а любовницы, ясное дело, наряды да сласти любят. «Подумай, в какую петлю ты суешься! Да нечто с отцом мы допу­ стим до этого? Скорее я в гроб заживо лягу, чем на старости лет позор приму!» Туся слушала мать терпеливо, ни словом не возражала ей и, убаю- канная ее монотонной речью, уснула... И еще пролетело дней много, а письма от Соснина не было. «Мое потерялось, не дошло до него!» — в отчаянии думала Туся, с испугом глядя на свое бледное отражение в зеркале. И тогда к ней пришла запоздалая мысль— взять да и позвонить в* фонд художников. Ей назвали два номера в справочном, она записала и набрала первый. Молодой мужской голос ответил. «А можно пригласить к телефону художника Соснина?» «Кто его спрашивает?» Она замешкалась и соврала наугад: «Его натурщица...» В трубке был шепоток, потом молчание, кто-то кого-то о чем-то, ви­ димо, спрашивал, а после сказали: «С удовольствием бы пригласили, но он под Москвой, в Доме твор- чества... Когда будет? Не раньше чем через месяц. Заходите, звоните...» Туся медленно повесила трубку. Вспомнилась строчка в конце сво его письма: «Возьмите меня, увезите куда-нибудь! Так одиноко и тя- жело, что вы себе даже и не представите...» Но сейчас, после звонка в художественный фонд, Тусе было еще больнее и горше. И снова на помощь пришли облегчающие, утешитель" ные слезы. Еще раз наплакавшись, Туся замерла, затаилась со своей