Сибирские Огни, 1978, № 1

54 ВЛАДИМИР КОЛЫХАЛОВ «Мне бы .такой! Носил бы я в нем свой ножик и склянку с йодом да шелковых ниток пучок. Ходил бы я с ним из двора во двор, из хлева в хлев, выкладывал бы поросят! И без того я хожу и выкладываю, и рука у меня, говорят, легкая, но этот баул мне бы виду придал!» Карамыщев незаметно поднялся из-за стола и вышел из сада. На­ встречу ему попалась расстроенная Фелисат.а Григорьевна. — Сын куда-то пропал! — сказала она, съежив плечи.— Где ис­ кать? Уже сумерки. — Не тревожьтесь, найдется,— успокоил ее Карамышев и пошел бродить вокруг усадьбы. Фелисата Григорьевна, с большим отчаянием, чем Карамышеву, стала рассказывать доктору Тетеркину об исчезновении Вакулика. Те­ теркин хмыкнул. — О нашем приезде он знал? — спросил доктор, не глядя на Фели- сату Григорьевну. — Да как не знать? Говорили ему, намекали... — На что? — Ну, мол, доктор смотреть его будет... — Обидели чем-нибудь парня, он и спрятался. Или нет? — Теперь доктор воззрился на Фелисату Григорьевну все с той же проникающей остротой. «Знает, постылый!» — Она оробела опять и надсаженно как-то, еле ворочая языком,завела: — Не обижали, не трогали... Мы детей своих в ласке воспитываем.., Стеснительный он, Вакулик. Намекнула ему про комиссию дома, он в сбледнел... Куда занесло? Куда подевался? — А вы успокойтесь,— улыбнулся ей вкрадчиво полковник Трои­ цын.— Ночевать он придет, а мы с доктором люди военные, нам нача­ тых дел нельзя оставлять — вот мы и пободрствуем. А вы занимайтесь своими заботами. Нас караулить не надо... * * * Фелисата Григорьевна принялась убирать со стола. Движения ее были скованы, тупы, она роняла вилки, ножи, чертыхалась. У нее заки­ пало на мужа зло. Убеждала ж она его позавчера, чтобы он сына оста­ вил в покое, не строжился над ним, не ерошился. От Вакулика лаской больше можно добиться. Нет, не послушался, ирод! Пьяный был, забо- дался, как бык. Кричит до надрыву и с кулаками на парня... Махался, махался, потом ударил в лицо... Фелисата Григорьевна и помешать не успела. Влетела с улицы на веранду, да поздно уже. Вакулик зажал разбитый нос горстью, кровь меж пальцев сочится. Нагнулся — кропит пятнами пол... Она вытолкала взашей Автонома Панфилыча, обозвала его всяко. Умыла лицо Вакулику, прижала к себе его голову и гладила молча вол­ нистые, мягкие волосы сына. Не волосы — чесаный лен! Вакулик от жалости матери всхлипывал и бормотал: «Уйду, убе­ гу.., Не могу я так жить!» Мать умоляла его не таить на отца обиды. И журила, втолковывала: «Неслухом стал... Грубишь, перечишь... Верить не хочешь слову ро­ дительскому... Болезнь у тебя, болезнь! Но сам ты о ней не знаешь. Или ты помнишь себя, как ночью с кровати вскакиваешь, как руки вытяги­ ваешь и по воздуху шаришь, будто слепец какой? На полоумного сма хиваешь! Ты во сне, ты потерянный... А службой грезишь! Такого туда— ни-ни! Там с неба на землю падают. Там в море на дно опускаются... Не рвись туда — не по тебе! Приедет из города доктор, избавит сыноч-