Сибирские Огни, 1978, № 1

38 ВЛАДИМИР КОЛЫХАЛОВ Автонома Панфилыча позвала Туся: — Папа! Мама зовет! — Не дадут умным людям поговорить! —г посетовал Пшенкин всерьез и поспешил в дом. * * * На крыльцо вышла Туся, улыбаясь смущенно, почти виновато: — Я ваш разговор с отцом слышала... Мне стыдно. — Да, поразительно... Мировое значение Льва Толстого под таким углом зрения еще никто, кажется, не рассматривал. — Я этот случай не помню. Наверно, была совсем еще маленькая... Вы очень огорчены? — Как-то не по себе. Вот представил... — Идемте — развеемся. Давайте сегодня на пруд? А то все на ре­ ку, на реку... Они покинули двор. За оградой, в горячей пыли, копошились цып­ лята. У поленницы дров, в тени, распласталась свинья, сморенная ду­ хотой. Уже несколько дней стояла пронзительно ясная, сухая погода. — А бор такой тихий, счастливый,— сказала Туся.— Если закрыть глаза, то будто его и нет. Ни одна хвоинка-ресничка на ветках не ше­ велится! — Не насмотрюсь я на эти кедры! — отозвался на ее чувства Ка- рамышев.— Особенно они нравятся мне, когда разгуляется ветер. Обыч­ ный лес так не шумит... •— Олег Петрович, вы заметили у нас в доме картину на правой стене, как войдешь? — затаенно спросила Туся.— Высокие кедры с за­ мшелыми корневищами... Мрак, глубина лесной чащи... Вершины дер­ жат на себе холодное, огнистое небо... — Не только заметил. Я ее долго рассматривал. Кисть настоящего мастера... Мглистый закат, ощущение огромности и доброты кедрового бора, его первозданное™... По-моему, сильно, талантливо передано. Говоря это, Карамышев наблюдал за лицом Туей. Оно отзывалось на каждое его слово, то омрачалось до скорби, то загоралось искренней радостью. — Сергей Александрович Соснин подарил мне эту картину не­ задолго до нашей размолвки,— продолжала она, вздохнув. Туся остановилась: — Я предлагаю свернуть вон туда, на пригорок. Там молодой чи­ стый кедрач. Сергей Александрович так любил кедры, именно эти! Какие гравюры есть у него! «Музыка солнца» — это рассвет в тайге. Или «Песнь глухаря»... И критика и друзья его — все признавали за ним ма­ стерство, с каким он изображал кедры, тайгу... — Признавали и признают? — Да, конечно! Он жив и, надеюсь, здоров... Только так мы теперь далеко друг от друга, что для меня одно прошлое в утешение осталось... Они огибали пруд. Над бором низко тянул самолет на посадку, обгоняя белые, чистые облака. Воздух вдали струился и мрел. В застой­ ной воде пруда с гиканьем бултыхались мальчишки, оседлав, как дель­ фина, большое бревно. Зеленая ряска, разорванная их гибкими, смуглы­ ми от загара телами, колыхалась на поднятой ряби, прибиваясь к гли­ нистым берегам. В бор и из бора шли люди, веселые, праздничные. Пестрели яркие платья в сочной зелени трав. Слышалось вжиканье кос на клеверах по полянам.