Сибирские Огни, 1978, № 1

СВЕРЧОК 27 — Да... Можно помедленнее... И вот той зимой... уж я доскажу... грипп адский какой-то меня подкосил. Эпидемия слабых и сильных ва­ лила... У меня это кончилось осложнением на сердце — ревмокардит. — Сегодня мы нанесем ему первый удар! Вон открылась долина ре­ ки. Вся туманом залита, как вспененным молоком. Красиво! Прямо в тумане можно купаться. С крутояра они спустились на узенькую полоску песка и мелкого галечника. Вода увлекала течением своим туман и казалась еще полу­ сонной и неумытой. С нависших кустов осыпались крупные капли, и где-то, невидимая, плескалась рыбешка. Все было полно прекрасной таинственности, и сердце Карамышева при виде всего забилось, как у мальчишки. — Господи, вот хорошо-то! — вздохнула Туся.— Я одна не пришла бы сюда... Карамышев в кустах отыскал доску, умостил ее у воды поудобнее и предложил место Тусе. Она уселась, поджала ступни и стала гладить полные, не отмеченные стройностью ноги. Коса ее свесилась, доставая концом до земли. Комары своим звоном подали первые признаки жизни. Олег Петро­ вич быстро развел костерок, бросил травы на огонь, и дымок потянул на Туею. — Грейтесь, а я искупаюсь. — Еще холодно же... — В самый раз! Это сначала. Я уж привык. Многие годы, купаюсь до поры листопада. — А Соснин... ну он, мой Сергей Александрович... любит париться, а пото^ в снегу барахтаться,— сказала Туся задумчиво.— На такое удальство охотников теперь мало. Карамышев подождал — не скажет ли Туся еще что, но она замол­ чала, разметая дымок березовой веткой. На ее икрах топорщились чер­ ные волоски, показывая, что она еще не согрелась. Но воздух с каждой минутой теплел. Была полная тишина и без­ ветрие. Карамышев, охнув, присел и плюхнулся в воду... * * * Возвращались они той же тропой через час. Птицы распевали по­ всюду звонко и многоголосо. Туся сказала, что желание ее — поехать после учебы в село учительницей. Но только не в Петушки. Можно да­ же уехать вовсе в другой район. — И вы, Олег Петрович, повстречаете меня когда-нибудь старень­ кую, в очках... — Ну, если вы уже будете старенькая, в очках, то я совсем к тому времени стану дедом с посохом! Переглянулись и рассмеялись. — У мужчин не зазорно о возрасте спрашивать. Сколько вам лет? Он шел, как она, босиком, нес ботинки в руке и размахивал ими в такт ровным, широким шагам. — Тридцать второй, Туся. Могу сравнить себя с тем путником, что с трудом взобрался на перевал и призадержался на самой его вершине. Остановился и раздумывает, как лучше по склону ему вниз сойти. Вот так-то! Дожил до поры возмужалости, теперь самое время творить, а я, признаюсь, по-прежнему тяну свой воз с прохладцей и леностью. — Это вы-то ленивый? Ну, не скажите! — покачала она головой.— Раньше вас в Петушках просыпается разве просвирня Федосья да наш горластый петух. '