Сибирские Огни, 1978, № 1

БЫТЬ МОЖЕТ, ЗА НОВЫМ ПОРОГОМ... 183 ли дотла, сереж ки-двойчатки из уш ей лес­ ной матки, два полотенца из б ерезо ва п о ­ ленца да о д е ял о стеганое, алого цвету, а как ляж еш ь спать, так его и нету». И д о б р дед, и талантлив, но автор неос­ то р о ж н о вставляет в рассказ атеистическую новеллу, которая всем хорош а, да у ж очень стройна и сю ж етн о закончена. Н аруш аю тся законы ж ивой стариковской речи, в которой логика подвиж нее и тоньш е, а сю ж ет ткет­ ся не п рям ой канвой, а у зор ч а той — где ровно, а где с отступлениям и, параллелями, сносками, уточнениям и. И наче ско р о угад ы ­ ваеш ь сочиненность, которая ещ е п о д ч е р ­ кивается оби лием п оговорок, словно перед д е д о м хрестом атия и он оторваться не мот жет: « А он знай звенит: «Д инь-динь — д е ­ неж ку кинь, динь-динь — б атю ш ке кинь...». А батю ш ка не торопится, читает себе да чи­ тает. П р о то, что все лю д и братья, а сам д у ­ мает: «С ж ивы х и с м ертвы х б уд у драть я». «П опы , Вовка, они ведь везде одинаковы , что у нас, что в Кракове: где кисель пос­ п е л — там и батю ш ка присел, где каш ица с м о л о ко м — там и он с черпаком ». «Если уж ты гор ош ин а — с котлом не бейся». «О ба на один ф асон были: из плута скроены , м о ­ ш енн и ко м подбиты, лю дей грабили и не бы вали сыты». Речь становится фасонистой, п ерсон аж на­ чинает часто погляды вать в зеркало, и чем более он заслуш ивается себя, тем м енее мы ем у верим. Э то тем обиднее, что в б ы ­ товы х диалогах, п е р е м е ж аю щ и х новеллу, м ера соб лю д ен а верно, и чем вернее, тем бол ее оттеняется вы строенность сказового сюжета. Я п од ольш е задум ался на этом рассказе, потом у что прозаик тут сталкивается с н е ­ податливым м атериалом , ставит себе более с л о ж н у ю задачу, чем б лагодарн ая запись х о р о ш о увид ен н ого им мира, и силы сразу изм ен яю т ему. Э то не значит, что надо в о з­ вращ аться к просты м сюж етам , а значит только, что ш кола «бесхитростного» пись­ ма, при внеш ней о бм анчи вой простоте, внутренне м ногоцветна, полиф онична, неис­ черпаем а, что путь поиска на этой д о р о ге бесконечен. К уропатов только выш ел на этот путь, но выш ел, собравш ись с крестьянской о сн о ва­ тельностью , все пред варительно подогнав и проверив. П репятствий от этого на д о р о ге м еньш е не стйло, но управляться с ними ем у будет полегче. О н истратит м еньш е сил на обходы , чем хотя бы его товарищ по из­ дательству — поэт А л е ксан д р Ибрагим ов, чья первая книга «Буквы одуванчика» — хо­ рош ий о б р а зе ц д р уго го сп особа мыш ления и д р уго го сп особа преодоле ни я препятст­ вий. Сил у И браги м ова больш е, он, если продолж и ть эту м етаф ор у странствий, и снаряж ен изобретательнее — все чудеса техники при нем. Д а они и выш ли с р а з ­ ных сторон — К уропатов из своего д е р е ­ венского дома, а И браги м ов — из библио­ теки. В путеш ествиях по стеллаж ам он узнал, кажется, главную тайну поэзии, отличаю ­ щ у ю ее от прозы , а им енно ту, что поэзия . всегда и везд е с тревогой всматривается в движ ение времени. Н е исторического, не социального (эту нош у она как р а з делит с прозой), а о б ы к н о ве н н ого у ско л ьзаю щ е го м гновения. Всегда п о эзи ю томил атом вр е­ мени, вм ещ аю щ и й бесконечность, и всегда она пыталась усвоить законы сопр яж ен ия м алого и неисчерпаем ого. «Роняет лес баг­ ряны й свой уб о р » — что это? С видетельство наблю дателя? Н о это вед о м о каж дом у. В ол­ ш ебная м узы ка ф разы ? Да, она! Н о м ело ­ дия увядания подвластна и бессловесной виолончели! Нет, это п реж д е всего ш ум ит в крови время, невозвратим ое мгновение. «Ш опот. Р об кое дыханье. Трели соловья». Э то скоропись вечера, опы т записи секунды человеческого волнения. «Ф евраль. Д остать чернил и плакать». Где он, этот ф евраль? За окн ом ? Да, но он и во мне, он вы стуж а- ет сердце; б ы ло как было, кажется, ни о чем не думал, а вот взглянул в о кн о — и р а зо м все вспы хнуло отчетливо и больно. П р о за ж ивет вр е м е н е м бы товым , дли­ тельным, непреры вны м . В поэзии законы длительности другие. П ри всей краткости м гновение н еобы кн овен но вместительно. А л е ксан д р И б раги м ов выш ел из читального зала и пром ы ты м , обновленны м , каким -то п ервоначальны м зре ни ем увидел привы ч­ ный мир: Как будто прозрачным железом Облиты деревья. Снега Отметят изодранным срезом Пустынные берега. И замерло ржавое стадо У кузницы... Чудится звон. В щетине колхозного сада Разбросаны комья ворон. И дальше... сверкнувшие мощи Проселка... уводят вдоль скирд. И воздух, твердеющий к ночи. Корундовым кругом блестит. «В единственную р д и ну влю бленный», поэт всм атривается в «зеле нею щ ие буковки полей нагих», слушает, как «ручей сбегает по пам ятны м плитам ж ур ч а щ е ю связкой ключей», и, наблю дая в себе «природы превращ енье», сн прозревает, как «ее б е з­ м олвная д уш а сквозь слово ж аж дет очи- щенья». И все чащ е И браги м ов находит это н асущ ное слово и для глухонем ы х дер евь­ ев, «р азговар иваю щ их на пальцах», и для холода, «пр озр ачного, как подросток», и для человеческих ч у в с т в — для лю бви, при­ вычки, сом нения, для благодарн ой призна­ тельности отчем у краю и памяти о б уш е д ­ ших. В эти вечны е чувства поэт вглядывается б е р е ж н о и деликатно: как бы не соврать, не соскользнуть в банальность, как бы не огр убить им прессионистического переж ива­ ния колодкам и п р я м о го и ун и ж аю щ е го на­ зывания, п о р о ю предпочитает «суд ороги косноязы чия». П об еж д ает он при этом, тественно, не всегда. «С уд ор о ги » вы даю тся н едостаточны м р а зн о о б р ази е м словаря, а скупость в словаре мстительна. О д н о сл о ­ во в р азн ы х контекстах, конечно, окраш ива­ ется по-разном у, но когда прим еняется уж очень часто, его границы разм ы ваю тся и оно обнаруж ивает свою отвлеченность, бестелесность. Всел е нско й ценой, не спеша. Взбухало облако...