Сибирские Огни, 1978, № 1

182 ВАЛЕНТИН КУРБАТОВ Д е б ю ты узнаю тся по чистоте исполнения, по взволнованности дыхания, по глубокой, п о р о ю сбивчивой искренности, по ско р о угады ваем ой окончательности суждений. П озн анн о е том ит автора, и он исповедует свое знание рад остно и откровенно, наде ясь на лю б овь и понимание. И ещ е первы е книги хорош и тем, что по ним легко- угад ы вается д иапазон нравственны х и худож ест венны х поисков поколения. И с уд о вл етво рением убеж даеш ься, что, как и во всей о с лепительной истории русской литературы, есть и у нового поколения два кры ла — пристальной, умной, беско н еч н о вним а тельной к человеку традиционности и взвол нованного см ятенного поиска, то есть все длится и длится д о р о га исследования харак тера, и как всегда ведется она с двух сто рон. Этих книг (и ср азу скажу, из о бщ е го чис ла о б о зр е ва е м ы х м н о ю книг лучших) две — рассказы Владим ира К уропатова «П ож или- поработали» и поэтический сборн ик А л е к сандра И б раги м ова «Буквы одуванчика». Уж е из самих названий видно, кто из авто ров к каком у кры лу принадлежит.. Героев Владим ира Куропатова мы знаем очень давно, и автор как будто и не рас сказы вает о них, а только напоминает. Н ам остается только приговаривать: да-да, ко- нечйо, как ж е это м о ж н о бы ло забыть. Вот хоть про Д ус ю (рассказ так и назы вается — «П р о Д усю »), которая жила рядом , м ало дум ала о себе, не гналась за заработком , была не очень безгреш н а и вы зы вала не злобивы е толки соседок: опять вчера к Д у- се приходил дяд я Вася, совсем сты д поте рял мужик, ж ену-то, м о ж н о сказать, из Д уси н о го д о ^ а видать, а он тут ошивается, и она тож е хорош а. А тетя Д ус я словно и не слышала: смеялась, бездельничала, к р у тила себе пластинки на новой ради оле й горя не ведала, жила, как сорняк, п о это м у мы ее и позабыли. А вот прозаик всм от релся как следует и хоть ничего нового не прибавил, не приписал Д усе н есущ ествую щих добродетелей , но и не отнял ей прису щих. О н просто поглядел на ее ж изнь д о б р ы м взглядом , и вот оказалось, что была она нуж на в эГой жизни, чтобы продлить в м ире светлое терпение и незлобивость. Злой человек увидел бы тут пустоту и б е з ответственность, ф илософ пом удрствовал бы о слабости духа, а про заи к вот увидел в этой м алой капле всю полноту счастья и страдания, ко то ры е с виду незначительны и неглубоки, но для сам ой ж енщ ины б ол ь ш е и некуда. К аж д о м у ведь дается по си лам его духа, и что о д н о м у пустяк, д р у го м у м ож е т закры ть все небо. В спом ним мы и про сто д уш н ы х д е р е ве н ских злод еек («Д ьяволица») из тех, кто «от семи собак отбреш ется. Ей кто-нибудь го лое словцо, она в ответ — десять да не п р о стых, а все кучерявых... На кривой козе ее не объедеш ь, в ступе пестом не утолчешь». О ни м огут д о л го глумиться над д о б р ы м и лю дьм и из-за о д н о го разд р аж ен и я крови, почти от скуки, от неуж ивчивого характера и, кажется, будут безнаказанны , а ум рут потому, что напугаю тся рентгена — не уви дит ли он и вправду всего зла их сердца. Как будто шутка, но ш утка весьм а поучи тельная. Вспом ним , как светло ум и р а ю т русские старики («Пож или-пооаботали»), в посл ед ний раз наглядевш ись на р о д н ы е поля, уте шив д уш у тяж елым , но во звы ш аю щ и м тр у дом : «О н не слыш ал меня, соб рал весь ос таток сил, чтобы, наконец, завести косу как надо, на всю ширь, но покачнулся, потерял равновесие и бессильно, как б удто сам подкош енны й, повалился на бок и упал на влаж ны й от д о ж д я валок». О ткуд а ж е в нас это знание незнаком ого, уверенность в читанности того, что д е р ж и м в руках впервы е? Э то узнавание д е р евен ско го детства, п о то м у что д ер евйя — наш а о бщ ая отчизна. О д ни м и она оставлена раньш е, другим и позж е, но всеми храним а в сер д ц е с б лаго д ар н о стью и лю б овью , п о то м у что там на ши корни, там — ф ундам енты наш его д у ховного устройства, там наши предки. Н о б ольш инство из нас уж е прилепились к чуж ой земле, где все только п охож е на давнее, на свое, но нам достает и этой п о хожести, п о то м у что деревенски е лю д и по всю ду объ единены о бщ н о сть ю труда, и это м ногое опреде ляет в строе их характеров, привычек, словаря. И хоть К ур опатов пи ш ет си б и рскую деревню , я легко и о тзы в- но вспом и наю свою д е р е вн ю на Волге, где п р о ш л о военное и послевоенное детство, и * д е р е вн ю Глуб окое на П сковщ ине, где по нёскольку м есяцев ж иву уж е не первый год... О д н а к о есть и узнавание литературное. Нас научили пристальности к п овсед не вно м у м и ру книги В. Астаф ьева, В. Белова, Ф. А б рам ова, Б. М ож аева, В. Распутина. О ни не ком кали речь/ не торопились о го р аж и ваться за б о р о м сюжета, а жили «на виду», д алеко видели окрестности, поля и селения и находили врем я поговори ть с каж ды м прохож им , по то м у что он проходи л не пу стой, при нем была его жизнь, и надо б ы ло вм есте с ним оглядеть ее и отпустить его д альш е или для п род олж ен ия д о б р ы х дел, или для суда над сам им с о б о ю и исце ления. В ладим ир К уропатов — хорош ий ученик этой б л аго р о д н о й школы. С л о вар ь у него чист и разн о о бр азен , и читать его отрадно, как отрад н о встречать на дальнем пути сп о койны х спутников, с которы м и ср азу легко, с ко то р ы м и не надо чиниться и постоянно огляды ваться — так ли сидиш ь и то ли гово ришь. П утается он только, когда характер ем у попадается затейливый (а такие в д е ревне бываю т), когда герой вдруг пустится в игру, и увлечется ею. и пойдут прибаутки, присказки, словесное озорство, и зам аячат за спин ою такого о зо р н и ка тени великих вралей — героев Рабле, Роллана, во л о го д ских бухтинщ иков В. Белова. Тут остается только приним ать такой ж е тон, иначе герой перестанет быть искренним, станет вы гля деть ли тературны м подраж ателем и д ы ха ние у него сорвется. Всем хорош герой рассказа «На д о б р у ю память» дед Ф е д о р — богатырь, рукод ель- ник, прибауточник: «Д о б р а в д о м у б ы ло всякого: липовы е два котла, правда, с го р е