Сибирские Огни, 1978, № 1

ЗЕМЛЯК, ТОВАРИЩ... 153 ~~ Мария Сергеевна сказала нам, что ты сам играешь. Вроде, не собирался... — Пришлось. Писал сценарий, видел на эту роль другого артиста, а он не может, занят в другом фильме. Бывает так у нас. Обещал, а потом... — Наверное, и ты не хуже его сыграешь,— успокоила Неля. — Тут не в этом дело. Я же для него писал. А у меня были другие планы... Небольшое отступление. Когда фильм шел в Новосибирске, мы с Нелей, как это часто бывало, «прозевали» его демонстрацию в цент­ ральных кинотеатрах и смотрели в рабочем клубе. Нет необходимости говорить о реакции зала на фильм и на игру актёров. Но я очень обра­ довался, увидев Василия на экране точно таким же, каким видел в Сростках, когда он вышел к нам из комнаты, где спал: босой, рубака навыпуск, ворот расстегнут — как в последнем кадре фильма: «Все, ре­ бята, конец...» Таким уж он был человеком, везде и всюду без грима. К фильму этому было различное отношение. Особенно «постарались» земляки Шукшина. Они упрекали автора, что он оторвался от жизни, что он не знает даже тех преобразований, которые произошли в его селе... Не будем говорить об этих «критиках». Сам Шукшин ответил им стать­ ей в журнале «Смена», которая называется «Признание в любви». Нет, он в статье не громит своих критиков, не оправдывается. Его статья — гимн любви к родине, к Алтаю. «Родина... И почему же живет в сердце мысль, что когда-то я останусь там навсегда? Когда? Ведь не похоже по жизни-то... Отчего же? Может, потому, что она и живет постоянно в сердце, и образ ее светлый погаснет со мной вместе. Видно, так. Благо­ слови меня, моя родина, труд и разум человеческий! Будь счастлива! Будешь ты счастлива, и я буду счастлив». — Ну, о чем фильм, я у тебя не спрашиваю,— сказал я.— Знаю, что не скажешь... — Да и как сказать,— подумав, ответил он.— Выйдет — посмот­ ришь. Легко и быстро позавтракав, он так же быстро собрался в дорогу. Мы вышли к машине, шофер был на месте, Василий открыл перед нами заднюю дверцу. — Садитесь! Мы удивились: нам идти метров двести и все почти под горку. — Ну, а зачем ноги бить,— поддержал шофер Василия,— Довезем. У дома, где мы жили, стояла моя мать. Василий вышел из машины, поздоровался, поговорил с ней о жизни, о здоровье. ...Как-то естественно все у него получалось в жизни, впрочем, как и в кино. Он ни в чем не был показным. Бывают такие люди — вежли­ вые, участливые— спрашивают при встрече: «Как жизнь, как здо­ ровье?», а по глазам видно, что не о твоем здоровье этот человек спра­ шивает, не твоей жизнью интересуется, «до лампочки» ему твое здоровье. Поэтому и отвечаешь такому по обязанности, по долгу веж­ ливости: жизнь — ничего себе, здоровье хорошее. Не таким был Васи­ лий. Если он спрашивал о жизни, значит, действительно интересовался твоей жизнью. С ним хотелось говорить, его хотелось слушать, ему хо­ телось отвечать... Здесь же, у дома, мы с ним расстались до следующих встреч в Мо­ скве, в Новосибирске или в Сростках. Но в Сростках мы уже не встретились...