Сибирские Огни, 1978, № 1

ЗЕМЛЯК, ТОВАРИЩ... 133 пиях... А что если вы напишете ему письмо с просьбой прислать роман нам? А? Он же ничего не теряет. Роман еще долго пролежит в «Совпи- се», а если он нас устроит, мы сумеем опубликовать раньше... Я ответил Борису Константиновичу, что правильней будет, если письмо напишет он, как заведующий отделом, а уж потом я могу под­ крепить просьбу своим письмом. На том и остановились. Борис Константинович, как мне известно, долго собирался с пись­ мом, но, наконец, написал. В самом конце сентября, я в то время был в отпуске, он позвонил домой и сказал, что ответ от Шукшина получен, он в принципе не возражает дать роман нам, но сомневается в том, что мы успеем опубликовать его до выхода в «Советском писателе». Через некоторое время Рясенцев сообщил, что роман уже получен и его срочно читают члены редколлегии. У всех, читавших рукопись, создалось о ней хорошее впечатление, как о произведении самобытном, хотя у каждого члена редколлегии появились и замечания, требовавшие авторского вмешательства. Естест­ венно, для такой доработки нужно было время, «Советский писатель» пошел цавстречу журналу: роман решили издавать после публикации в «Сибирских огнях». Василий тоже согласился на перенос срока в изда­ тельстве. В конце года я поехал в Москву, кажется, на «День поэзии». Ре­ дакция воспользовалась случаем и, чтобы не посылать специального че­ ловека, дала мне рукопись романа В. Шукшина «Любавины». Я должен был передать автору рукопись с замечаниями членов редколлегии и работников отдела прозы и попросить его как можно быстрее довести ру­ копись до стадии готовности. Из гостиницы «Украина» я позвонил на студию имени' Горького, на­ шел Василия. Он спросил, где мы можем встретиться. — Приходи сегодня ко мне. Буду ждать,— ответил я. Но поскольку мы не согласовали время встречи, пришлось неотлуч­ но сидеть в номере. А Василий появился лишь в начале седьмого. При­ шел, как мне показалось, усталым, однако тут же, даже не проходя к столу, спросил, что он еще должен сделать с романом... — Слушай,-— перебил я — А ты что — раздетый? Можно же здесь раздеться... — Ну... Неудобно как-то... к вам — в пальто... — К вам? — удивился я.— Василий, да ты что? — Ну ладно,— чуть усмехнулся он.— Ты же все-таки чин, ответ- секретарь... ■ Небольшое отступление. Может быть, где-нибудь, когда-нибудь, на людях я называл его Василием Макаровичем. Может, когда-нибудь ион назвал меня по отчеству. Но я не помню такого случая. А сам он не лю­ бил, когда люди, знающие его мало, говорили ему «Вася». «Мне один незнакомый человек посылает письма и сценарии и пи­ шет: «Ну, Васька, ты даешь: на три письма не ответил!» Не буду отве­ чать: от такого «свойского» обращения, «нашенского» меня тожё уже воротит. Хоть возраст-то надо уважать — мне 44 года. Даже в' деревне никто не обращается к сорокалетнему человеку: «Васька». Это уж и се­ бя тоже не уважать...» — это его слова, сказанные позднее. А еще люби­ мым его словом было «ребята». Вспомните: «Все, ребята, конец». Сей­ час, читая воспоминания о нем, я часто встречаю у многих авторов это слово. Между прочим, он мог легко обратиться так даже к небольшой