Сибирские Огни, 1978, № 1

1 1 0 СЕРГЕИ ПЕСТУНОВ ли, помнишь. А били за то, что кус земли у нас отобрал да Проньке Яринцину отдал: мол, многодетный, а земля у него плохая, надсаженная да дальняя». А вслух ответил: — Правду говоришь, Андриян. Надо к свету поворачаться, вроде бы как молодым подсолнухам. — Да, да, как молодым подсолнухам, верно ты заметил,— обрадо­ вался Андриян. — Да, вот еще что, чуть не забыл,— спохватился Петрован.— Не отдашь ли ты мне Белоножку? — Петрован прищурился, притаился в ожидании. — Белоножку? — переспросил Андриян.— Но ты же знаешь, что мы его на племя бережем. А ты его хочешь под седло да под хомут — по­ садишь стригуна, хуже мерина станет. Жалко, Петря. — Беречь буду, как своего, Андриян. Дай только! — нетерпеливо ерзнул на табуретке Петря.— Уж больно хочется мне на нем ездить. — Понимаю, понимаю,— медленно проговорил председатель, при­ глядываясь к Петру, о чем-то напряженно думая.— Но ведь у тебя и Серко отменный конь. Знал Петря, что Андриян об этом ему скажет, а к ответу как-то и не подготовился, застал его Андриян врасплох. — И красив, и копыта не засекает в беге, вынослив.— А сам все смотрит Петре в глаза, что в них отразится. — Чурается он меня, видно, старого хозяина помнит,— намекнул Петрован на старшего брата Андрияна Михаила, которого тоже вместе с отцом Петри отправили как злостного кулака на Соловки. — Да брось ты, Петря, старое перемывать. Старого хозяина! Приласкай ты лошадь, душу ей свою открой — вот она и будет к тебе доброй. — Пробовал. Бьет задом, черт. Зубами, что волк, хватает. Все же не свой он и есть не свой,— вдруг невзначай открылся Петрован, даже на­ пугался этого. Но Андриян, подумав, согласился: — Свой не свой, ерунду городишь. Ладно. Бери Белоножку да бе­ реги его пуще глаза. К весне поставим его на племя. Не запали, не за­ трави.— А сам все присматривался к Петре, все как бы изучал его,— Я и сам хотел на нем погарцевать, да вот ты просишь... Береги. Цены нет такому иноходцу... «Ха, цены нет,— думал обратной дорогой Петрован.— И мы с отцом знали, что цены Белоножке нет: племенник-то какой был — у самого бая Сукина жеребца займали. Да как только привожжать его к себе?» Носил Петрован в себе страшную тайну и очень боялся, что о ней могут прознать люди, как узнал про нее его отец. А тайна эта состояла вот в чем: боялись Петрована лошади, прямо страсть как боялись, даже повизгивали, когда он к ним подходил, дрожали люто, норовя лягнуть его да укусить, но не даться. Долгое время не мог понять Петрован при­ чины такого странного поведения мирных животных, пока как-то отец не намекнул ему: — Что, Петря, и от тебя лошади шибают? Не дурным ли духом пах­ нешь? Дурноту в себе не носи, сын, пропадешь. Сначала лошади, погодя люди бояться будут. Обидел кто, перетри обиду в добро, а не перевари­ вай ее в черную месть — она дурно пахнет: мухомор тогда из тебя вый­ дет, а не человек. — А сам-то ты какой? — вырвалось тогда у Петри. — Вот и сам такой. Всю жизнь на клячах гарцевал да родителя клял: он, бывало, бога помнил, а невинных бил.