Сибирские Огни, 1978, № 1

10 2 СЕРГЕЙ ПЕСТУНОВ — А ты, голуба, поешь-пляшешь? — пытал шеф, выпячивая губы вперед. — Да вроде бы нет,— терялась застарелая кладовщица, слепо щу­ рясь в солнечном кабинете начальника, взмокая от прихлынувшего внезапно чувства: когда-то крутила с шефом, но в последние годы он стал все больше и больше понукать ее, как заезженную лошадь, по каж­ дому поводу и без повода, как вот теперь — А чо такое? — расширяла слезливые глаза женщина.— Надо разве? — и немо раскрывала рот, го­ товая принять решение шефа. Шеф морщился, видел, что кладовщица в глуповатой растерянно­ сти, пояснил: — Да вот, подшефная школа просит концерт организовать, и сов­ хоз несколько раз заикался,— иссякал шеф в красноречии, отводил гру­ стные глаза от своей забытой зазнобы, надувался, как старый голубь, но снова спохватывался, продолжал: — А горком требуёт: надо! А тут хоть разорвись! Хоть лопни! —- и шеф отчаянно грохал кулаком по сто- лу. Ведь, помнится, пела раньше. Вспомни-ка, на берегу под ветлой? А? -вострил губы шеф в победную улыбку.— Не забыла, поди? — Ге­ оргий Павлович вскинул руки, потянулся, хрустя плечами, эхнул. Кладовщица дурно хохотнула, всплеснула руками и шмыгнула в двери, вспотелая, растрепанная: «О, боже! Ожил, кажись, наш Павлыч! Видно, опять заигрывать надумал». Убежав в прохладный склад, осе­ нила себя в темноте крестом, тараща по мышиным углам встревожен­ ные глаза, и ругала себя, прихорашиваясь у обломка зеркала. А Пав­ лыч уже мобилизовывал новых: — А ты пляшешь? Поешь? Да разве что когда муж поколотит,— пытались некоторые шуст­ рые отшучиваться, но шеф сразу свирепел, громко доказывал: Я серьезно вас спрашиваю! Вот и лупят вас мужья, что через донышко бутылки далеко не видите. Надо культуру внедрять в наш кол­ лектив! Искусством наслаждаться! Хватит самурайничать! Ясно вам или нет? и шеф опять поднимал над столом кулак, на фалангах пальцев которого ершились щетиной вышарканные наполовину редкие сивые во­ лосы. Смеялись в душе строптивые молодые сотрудницы, нисколько не боясь: — Шеф копытом бьет... Павлыча узнать никто не мог, только пожимали плечами, выходя из кабинета начальника, прыскали смехом в ладони, а мужики гудели: Ха! Умора! Новый, гляньте, Стенька Разин объявился. О Волге- матушке возалкал запеть. — Да вот фистюля не та. Сифонит. Ха-ха-ха. Но все-таки под ярым напором начальника согласились попробовать свои силы, и то явно те, которые где-то раньше на гулянках выдали себя певчим голосом или бойкими ногами. Но как бы то ни было, а колесо закрутилось. Шеф все сильнее и сильнее раскручивал его, входил в азарт организации самодеятельности на своей базе, взял над нею личное шеф-' ство и даже на общем банкете по поводу отправки одного из работников на пенсию всем объявил, что он с этого дня больше не пьет и не курит. Ша, товарищи! Отрубил. Как говорят моряки, бросил якорь. Со­ ветую и вам такое сделать. Есть дела поважнее. Они и сил требуют, и свежести. Все горькое забросил, сладкое в душе хрг!ню,— загадочно веселым тоном закончил шеф. „ Все дружно грохнули смехом, принимая шутку начальника, а уходя­ щий на пенсию грузчик спросил: — А чего же тогда мне, Павлыч, делать на пенсии-то? Ежели не пить и, тем более, не курить? Старуху по огороду пасти? Али как? — и он посмотрел на рядом с ним сидящую жену.— А что тебе из этого?