Сибирские огни, 1977, №12

изящный храп и, кажется, сказал: «Здравия желаю!». Кобылка Лоха заржала. Гикаев достал из портсигара сигарету и протянул подхорунжему. — Я бы лучше самосадику,— сказал Лох, но сигарету взял и, чирк­ нув спичкой, потянулся с огоньком к генералу. Тот обстоятельно размял и раскурил свою сигарету, попыхал дым­ ком, закидывая голову, и оба пошли к избе. — Когда я получу ключ от будуара? — спросил генерал. — Главное позади, ваше превосходительство. Жених набрался как Мартын мыла. Бедняжка невеста одинока и почти наша: в ее глазах я шикарный танцор и душка. Заметьте: и душка... Посижу у милого плечи­ ка, шепну чего-нибудь, подтолкну рюмашку под белы рученьки. И псэ! Пьяная баба — глухая. Ей говоришь: садись, она ложится. Гикаев швырнул под ноги загасшую сигарету и достал другую. По­ том жестом попросил подхорунжего зажечь спичку и, закурив, сделал глубокую жадную затяжку, оскаливая зубы. — Только запомните, подхорунжий.— Чувственный трепет делал ге­ нерала поэтом.— В том, что мы называем любовным поединком, женщи­ на — наш партнер, а не жертва. Не слишком усердствуйте. — Разумеется, господин генерал. Колечко, портсигарец из чистого золота. Красивые слова — щедрость султдна. Я правильно понимаю свою задачу, ваше превосходительство? Умаслить и настроить? Решили кататься верхами. Княжна-сваха и тысяцкий хотели было помешать этому, говорили, что божьи устои суровы, ломать свадебный пир нельзя, для катанья, для ряженья будет второй день свадьбы, но их никто не слушал, и под гар­ монную кадриль, с хохотом, визгом и пляской повалили во двор. Невесте подвели на диво спокойного, ласкового конька с низким монгольским седлом, обделанным грубой кожей, жениху — белую, как снег, горячую кобылицу. Кобылица с места взяла в намет, кося на жениха немигающим черным глазом летучей мыши, и тот, схвативши луку седла, не сразу ки­ нул в него плохо повинующееся тело. Все остальные тронулись легкой побежкой и только на пустоши, стекавшей в многоверстную Кедровую падь, дали коням волю. Кавалькада растянулась без малого на версту. За женихом скакали его дружки, низко припав к летящим прочь гривам в бумажных цветах и лентах, потом мужики постарше, табунок товарок невесты и она сама, без фаты, в пиджаке жениха с подвернутыми рука­ вами. Поток поезда замыкали генерал от инфантерии, его верный страж и ямская телега с тысяцким на одной стороне и гармонистом на другой. В задке телеги погромыхивали противни со всяческой снедью, лагунок с кваском-медовухой, бутыли с чурцнкой и самогоном. Лох глядел на невесту. — Мы делаем колесо,— сказал он Гикаеву, оборачиваясь и осмат­ ривая местность.— Промысел божий! Гикаев молчал. — Сюда из компании уже никто не вернется. Двигаемся только вперед, по окружности. Марш-марш и та же заимка, но потом уже с севера. Не дожидаясь ответа, подхорунжий взял в шенкеля свою кобылку, и та с вытянутой, как флаг, головой пошла частой упругой ступыо и тотчас же вонзилась в табунок между невестой и ее товарками. Фуражка Лоха полезла ввысь, а под ниточкой усиков просияло само очарование. Он качнулся к невесте плечом, и Гикаев увидел на миг крыло любви, ко­ торым петух пишет на земле свою нежную поэму. Потом он увидел вски­ нутую Лохом руку с нагайкой. Это был знак его превосходительству,' и