Сибирские огни, 1977, №12

Хлоп, хлоп — два предупредительных выстрела в небо. Что-то крикнул в сторону «равелина Робеспьеров», крутнулся, встал лицом к уркаганам и беспризорщине, галун сверкнул, как оска­ ленный золотой зуб. Ослепленный зверь, источающий угрозу. И снова— хлоп, хлоп над собой. Кафа поняла: требует замолчать, грозится перестрелять всех на месте. А голоса мужают, их слышно не только слухом, но и плечом, они заставили весь свет, пики и шеломы, мужество, которое не срывается на крик даже в угрозе. Рать, сознающая свою силу. Фельдфебель напру­ жинился, вздыбил на носки, стал длинней и тоньше, ремень въехал ему под дых, и тогда на знак его руки, все еще вихляющейся в несво­ бодном движении', из караулки, гуськом, пригибая головы и запоясы­ ваясь на ходу, поперли караульщики. Могут ли, однако, остановить весь мир голодных и рабов разроз­ ненные хлопки солдат? Могут ли их остановить все солдаты, все вин­ товки на земле, все выстрелы? Не могут! Я вечная, сказала себе Кафа.' Пуля ударила в решетку и взвыла от боли голосом сирены. Я вечная, повторила Кафа. И плечи поющих сомкнулись еще плотнее и стали железом. Организация большевиков получила то, чего хотела. Проводы связ­ ной ЦК на волю позволили заключенным увидеть две силы: самих се­ бя и рабочий коллектив станции, понудивший власти выпустить Уваро­ ву. Эти же две силы — себя и готовых к выступлению заключенных — увидели и подпольщики. «Равелин Робеспьеров», за решетками кото­ рого томились большевики многих городов Сибири, ждал сигнала, что­ бы на удар по тюрьме извне ответить таким же ударом изнутри. Но и про­ тивостоящая им третья, правящая сила отчетливее увидела тех и других. Глотов понял, что обстановка требует чрезвычайного поворота: в казематах Городищ и впрямь заключены Робеспьеры. И тотчас же при­ казал: обновить и удвоить конвойные подразделения за счет фронтови­ ков, пожалованных боевыми наградами, выдать каждому по два комп­ лекта суконного обмундирования и грозные маньчжурские папахи, сформировать при тюрьме особую команду с задачей в случае бунта немедленно расстрелять всех подозреваемых в большевизме, начиная с Кафы. Ведомству второго генерал-квартирмейстера насытить тюрьму тщательно законспирированной агентурой, чтобы не позже как через неделю раскассировать макушку «равелина»... — Значит, заигрывание побоку и теперь уже ни одной мерзкой души на свободу? — не без ехидства в голосе спросил Глотова Благо- мыслов. Он прибыл за инструкциями и по установившемуся обыкновению стоял с серебряной чарочкой по другую сторону грациозной тележки на музыкальных колесиках. — Отчего же? — ласково возразил Глотов.— Вербуя всяких там домушников и скамеешников1, вы будете обещать им свободу. — Только обещать? — Отчего же? — во второй раз, и уже с явным удовольствием, возразил Глотов.— Игра честная. Они предоставляют услуги, мы с ва ­ ми — четыре стороны мира. Но для прочего населения мы их объявим политическими. Мы их отпустим, как Робеспьеров, и поставим в счет 1 Домушники на блатном жаргоне — квартирные воры, ска меешники — конокрады.