Сибирские огни, 1977, №12

— Чиновник особых поручений. А миссия, с которой я направляюсь в Японию, имеет не только название, но и меру — сто тринадцать метров. Каково? Я командирован к господину Сигумире. К поставщику их импе­ раторских величеств российского и японского с тем, чтобы получить сто тринадцать метров муаровой ленты. Д ля чего? Д ля того, чтобы обратить в бегство красных и вернуть адмиралу белого коня триумфатора. Воз­ можно, ты уже слышал: учрежден орден «Освобождения Сибири». Гото­ вится первая партия — четыреста восемьдесят знаков — и теперь все з а ­ висит от меня. Наконец-то я взлетел на вершину! Гикаев угрюмо поежился, и это должно было означать иронию. — Привез бы ты лучше сто тринадцать боевых рот,— сказал он, глядя брату в лицо.— Или, скажем, сто тринадцать пушек. Или, наконец, сто тринадцать самураев... Ба, самовар! В гостиную вошла улыбающаяся хозяйка с самоваром. Поставлен­ ный на стол, самовар гостеприимно пахнул теплом и милым домашним запахом горячей древесной золы. И даже попытался пустить свою по­ следнюю воркующую ноту. — Хорошо! — с веселым отчаянием в голосе воскликнул гость, по­ тирая руки, и улыбнулся хозяйке. На столе появились сухо поджаренная телятина с чесночным соу­ сом, сыр, черничное варенье, сахарница с торчащим из ее чрева цельным куском сахара, щипчики и горка жареного хлеба на блюде для фрук­ т о в— любимое кушанье братьев. — Извини, Вадим! — сказала хозяйка.— Но я вас оставлю. Ужасная мигрень. Д а и эта, неизбежная для вас... чисто мужская тема... Туфельки еще стучали в соседней комнате, а предсказанная хозяй- кой тема уже вступила в свои права. — Ты что-то сказал о белом коне? — спросил Гикаев. — Сказал , брат. Гикаев потянулся за щипчиками, отколол в кулаке кусочек сахара и, держа его над стаканом чая, глянул на брата. - А я любопытен, как помнишь,— сказал он. — Ты любопытен, я осторожен. Ведь здесь ты — управа и расправа. Пальцы гостя, барабанившие по суконным осенним листьям, ожи­ дающе замерли. — Не надо, малыш. — Рука хозяина легла на руку гостя.— Ну? Что там, наверху? — Крах. Д ля Колчака только крах. Труба. Положи мне еще кусочек. Чайная ложечка добавила в стакан гостя кусочек сахара. — Ты, разумеется, отметил,— продолжал гость,— что в оператив­ ных сообщениях ставки появилась новая рубрика — положение на внут­ реннем театре. — Этот театр был всегда. Десятки деревень никогда не были нашими. — Но и никогда не было нужды признавать это. И тем более осве­ домлять о делах этого фронта всю армию. — Ерунда! — повеселел Гикаев.— Это ерунда. — Я не кончил, Жорж . Внутренний фронт нельзя замолчать по той причине, что он стал важнее внешнего. Ты вот представь, братушка. Под Нижнеудинском красная публика настолько расшалилась, что играючи снесла километр шпал и рельсов. Чу^шь? Кстати, с участием твоих зем­ лячков, городищенских железнодорожников. Поджидая брата, гость принял ванну, тщательно выбрился и теперь, посвежевший, надушенный, со следами мокрой расчески в шевелюре, на­ поминал снявшего грим актера, который все еще живет волнениями сце­ ны. Позванивая ложечкой в стакане, он говорил устало и, казалось бы,