Сибирские огни, 1977, №12

шину фон Будберга, но вовремя спохватился, поняв, что, в сущности, все сделано, донос состоялся, и всходы последуют неизбежно. Довольные друг другом, они простились, как нежные братья. А уже вечером проклюнулось первое зернышко. Каблуки подхорунжего Лоха, вошедшего в кабинет Благомыслова с перехваченной телеграммой, стучали настолько многозначительно, что и не прикасаясь к ней, полковник знал: пришла победа. В адресе— слова: Омск главноуправляющему делами верховного правителя профессору Гинсу. Подпись — Гикаев. А в самой телеграмме нижеследующее: При моем докладе прямому проводу станции Батарейная верховный нашел целесообразным немедленно утвердить при­ говор относительно Кафы тчк чрезвычайность обстановки ко­ торой осведомлен адмирал побуждает меня просить вас со­ общить данные утверждения телеграфом предоставлением мне полномочий исполнить приговор тотчас же не связывая себя ожиданием материалов суда следствия. В те, безусловно счастливые, минуты, пока Благомыслов читал те­ леграмму, его возлюбленная борода испытывала особенно душевную ласку, так как доброта г-на полковника в эти мгновения была чистой, как слеза ребенка, упоенной, и берегов не имела. 3 С Вологодским Савва Андреич познакомился в Иркутске в номе­ рах купца Хомутинникова при обстоятельствах курьезных, если не ска­ зать невероятных. Почти ежедневно он садился за мольберт, установ­ ленный на балконе, и писал с натуры фрагмент большого полотна: тихую патриархальную улицу с церквушкой в позлащенных пятнах икон у входа, с дремлющим на пролетке извозчиком, с лебедой и курами, с мальчишками, гонявшими перед собой деревянный обруч. Это был знакомый с детства мотив, вызывавший в его душе отрадные чувства, но работалось плохо, так как ниже его, на таком же балконе, по обык­ новению пировала теплая шумная компания. И вот как-то утром, в черной паре, перчатах и шляпе, художник спустился по лестнице и по­ стучал в дверь нижнего номера, чтобы предъявить ультиматум. З а дверью было тихо. Он постучал во второй раз и услышал крепкий муж­ ской голос: — Какого черта?! Входите! Художник шагнул через порог, снимая шляпу, и оторопел: никако­ го мужчины в комнате не было, перед ним стояла пышнотелая дама в короткой ночной рубашке, босая, с многоэтажным амфитеатром раст­ репанной прически. — Боже! Мужчина! — она воинственно поддела пальцем бретель­ ку и тем напомнила медвежатника, снимающего с плеча винчестер.—• Короче и — марш наружу! — Но... удобно ли объясняться... вот так... — Голая я, а не вы. Все удобно, отвечайте и — ходу... 3 . Сибирские огни № 12.