Сибирские огни, 1977, №12

а книжной полки Марк Сергеев. Подвиг любви бескорыст­ ной. Москва, «Молодая гвардия», 1975. Книга М. Сергеева приурочена к 150-ле­ тию того «сурового студеного дня, когда лучшие сыны России вышли на Сенатскую площадь» (А. И. Герцен). Воздавая должное этим героям, мы естественно отдаем дань уважения и их верным подругам-едино- мышленницам: Е. И. Трубецкой, М. Н. Вол­ конской, А. Г. Муравьевой, Н. Д. Фонвизи­ ной, П. Е. Анненковой. Когда читаешь книгу М. Сергеева, неволь­ но создается впечатление, что от автора не требуется особых усилий: факты сами го­ ворят за себя. Но это впечатление обман­ чиво. Тема не только не «работает» на се­ бя,— она ставит автора перед необходимо­ стью взглянуть на знакомое явление как бы впервые. Именно такой свежий взгляд отличает книгу М. Сергеева. Она написана серьезным исследователем и зрелым художником, подкупает особым тоном повествования. Ав­ тор не отделяет себя от тех, о ком пишет, он как бы становится на их точку зрения и, прослеживая «поток сознания» своих ге­ роинь, делает его наглядным и покоряю­ щим своей открытостью. Читая эту поэтическую книгу, полную внутреннего волнения и восхищения, не пе­ рестаешь ощущать документальную подлин­ ность всего изображаемого. Автор умело вводит в повествование письма и воспоми­ нания декабристов, распоряжения и цирку­ ляры властей, и порой документы звучат как голоса героев. Эти голоса могут превра­ щаться то в страстный, полный любви диа­ лог-признание, то в напряженный спор противоборствующих сторон. Границы меж­ ду авторским повествованием и докумен­ том часто почти неощутимы. Писатель нигде не снижает напряженно­ сти рассказа, не ослабляет его захватываю­ щей эмоциональности и действенности. Он и мемуары цитирует так, что каждый отры­ вок из них оказывается выдержанным в той же манере. Внимание читателя обост­ ряется сочетанием контрастных сцен: дро­ жащая под ледяным ветром женщина, едущая в кибитке, и тут же — ее про­ шлое— роскошный особняк Лаваля, гром музыки и она — прекрасная и обворожи­ тельная царица бала... Это контрапунктное повествование ста­ новится вполне естественным и необходи­ мым, так как вся книга построена на изоб­ ражении ожесточенной, нескончаемой борьбы героических женщин с представи­ телями царских властей, с теми суровыми обстоятельствами, которые выпали на их долю. Изображая острейший конфликт с дейст­ вительностью, неизбежный для тех, кто пе­ решагнул черту общепринятого и дозволен­ ного, М. Сергеев нередко использует романный принцип полифонического пове­ ствования. Следует отдать должное умению автора передать облик каждой из декабристок. М. Сергеев раскрывает психологию своих героинь, прослеживает эволюцию, которую они переживают в сибирской ссылке. Психологизм писателя проявляется во многих сценах, основанных на тонком вос­ создании прошлого, на умении «прикоснуть­ ся» к самым потаенным движениям души. Достаточно прочитать описание того вечер­ него часа, когда Александра Григорьевна Муравьева получила посылку с портретами своих дочерей, оставленных ею по другую сторону Урала: «Отодвинув все прочие ве­ щи из московской посылки, она вынула портреты из обертки — дети словно бы вы­ ходили из-за тайной завесы, из-за пелены времени. Дышало пламя свечей, двигались легкие тени на лицах, и дети оживали, и словно говорили, но так, что их могло услы­ шать только сердце матери, и она говори­ ла с ними весь вечер...» Многие нюансы душевного состояния героинь переданы автором с помощью точ­ но отобранной детали, увиденной внутрен­ ним взором художника. Вот Трубецкая ми­ новала последнюю заставу в Петербурге, и за ней закрылся шлагбаум, «упала пестрая полоска, точно отрезала всю ее предыду­ щую жизнь»... Сложную, неоднозначную роль играет в книге сибирский пейзаж. Писатель не приукрашивает суровой природы Забай­ калья и словно воспринимает ее смятенным взором изгнанниц, которым видятся и «бритоголовые каторжные сопки» и «тяже­ лая зелень заматеревших сосен». Но в то же время знание особенностей сибирского пейзажа выдает в авторе местного жителя, наблюдательного и чуткого к сибирской природу Полина Анненкова в своих воспоминаниях писала: «Надо сознаться, что много было поэзии в нашей жизни... Всех связывала тес­ ная дружба, а дружба помогала переносить неприятности и заставляла забывать мно-