Сибирские огни, 1977, №12

экономисту делать. А Тоже вот, вероятно, кто-нибудь автора утешает, ты пишешь ху­ же Тургенева, но зато о заводе. Илья Андреевич не раз возвращался к этим мыслям. В 1952 году я попросил у Мухачева рекомендацию в Союз писателей. Вскоре получил письмо: «Высылаю рекомендацию. Ты спрашива­ ешь о моей книжице для детей. Она вый­ дет в свет в мае или Июле. Задержал ее художник. Книжка потребовала до 30 кар­ тинок... Собираюсь, если позволит здоровье, на­ писать еще книжечку о ребятах. Писать же? стихи вообще просто не хочется в силу то­ го, что их почти никто не читает. Тираж моей детской книжки по плану — 75 тысяч экземпляров. Такие книжки писать надо. Они идут быстро и приносят пользу. Толь­ ко детские книжки должны быть познава­ тельными. Я тут могу развернуть мои на­ блюдения в области природы и жизненный опыт» (31 марта 1952 г.) Лето 1957 года я с сыном жил в Крыму, в Евпатории. Туда пришло письмо от Ильи Андреевича (датировано 2-м июля). Мухачев писал, что в Алтайском книж­ ном издательстве запланирован на 1958 год сборник его стихов. Один литератор взялся написать предисловие к этой книге. «Хоро­ шо, что я успел прочитать эту стряпню, про­ питанную кухонной философией. Догово­ рился с директором издательства — пре­ дисловие попросят написать тебя. Может быть, ты займешься этим уже сейчас, в от­ пуске, чтобы к осени сдать». Предисловие к вышедшей в 1958 году, книге Ильи Мухачева «Избранное» я напи­ сал тогда же, в Евпатории. Послал его Илье Андреевичу. Статья понравилась поэ­ ту, но он сделал в ней одну поправку. Я писал: «Мухачев стал одним из ведущих советских поэтов. Он стал поэтом этапных для советской литературы, новаторских поисков, так как в многоцветный букет со­ ветской поэзии вплел свой неувядающий горный цветок. И нельзя теперь предста­ вить поэзию Сибири, да и вообще совет­ скую поэзию, без одного из ее высокогор­ ных разведчиков, который сумел правдиво и взволнованно рассказать о возрожден­ ном Октябрем алтайском народе, уловить болотный запах взлохмаченных облаков и разглядеть серебряный дымок на рогах ма­ рала». Поэт исправил начало этого абзаца. Оно приобрело такой вид: «Мухачев не стал ведущим советским поэтом, поэтом этапных для советской ли­ тературы, новаторских поисков. Но в мно­ гоцветный букет советской поэзии он вплел свой неувядающий горный цветок». И да­ лее, как было... К сожалению, Илье Андреевичу не уда­ лось осуществить своих новых поэтических замыслов. Нам казалось, что смерть настигла Илью Андреевича внезапно. Но он сильно болел и последние годы стал поговаривать о ста­ рости и о кончине. Так, за полтора месяца до своей смер­ ти поэт писал Ф . П. Елькову: «Плохая штука — старость. День в жизни человека — ступенька. Год — площадка. Я поднялся уже на шестьдесят третью пло­ щадку. Моя лестница кончается». Спичечный коробок Выпавшие на мою долю встречи с Яро­ славом Смеляковым мог бы перечислить по пальцам. Некоторых больших писателей знал гораздо ближе. Но мужественные, су­ ровые и нежные, полные поэтических фан­ тазий и на редкость правдивые стихи Яро­ слава Васильевича, романтическая личность поэта, который, будучи типографским рабо­ чим, сам набрал первую книгу своих сти­ хов, с далеких студенческих лет были при­ тягательны для меня. Я уже говорил, что при первом знаком­ стве с поэтом поразился его простоте в обращении, отсутствию всякой маститости и «мэтроватости». Какая там маститость! На всю жизнь за­ помнился пустяковый как будто бы случай: группа литераторов во главе с Анной Кара­ ваевой прибыла для встречи с читателями на Новосибирский завод имени Чкалова. Не помню, какую должность занимал встре­ тивший нас работник завода, но кабинет у него был по тем временам роскошный, уставленный дорогой мебелью, устланный ворсистым ковром. И сам он, холеный, округлый, старался вести умный разговор, щеголяя неуклюжими пудовыми словами — «конгломерация», «персонификация» и даже «дисгрегация». В середине длиннейшей ти­ рады Ярослав Васильевич слегка разбе­ жался по ковру и, ловко перепрыгнув че­ рез низкую спинку мягкого кресла, плюх­ нулся в него. Хозяин кабинета запнулся на одном из мудреных слов и ошалело огля­ дывался вокруг: «Что еще вытворят това­ рищи писатели!» Анна Александровна не­ сколько принужденно улыбнулась: — Ярослав — это наш Франсуа Вийон. Позднее мне не раз довелось наблюдать Ярослава Васильевича именно таким — пре­ зирающим всякие условности возмутите­ лем спокойствия. В этой главе мне хочется рассказать об одном стихотворении поэта, очень харак­ терном для раскрытия эстетических взгля­ дов Смелякова. Стихотворение называется «Спичечный коробок». В первой книге двухтомника Я. Смелякова под ним обозначено место написания — Барнаул. ...В октябре 1957 года в наш город при­ бывала бригада московских прозаиков и поэтов во главе с председателем оргкоми­ тета Леонидом Сергеевичем Соболевым. В нее входили Варвара Карбовская, Сергей Васильев и Ярослав Смеляков. Гости много работали: читали и консуль­ тировали местных писателей, встречались с рабочими, колхозниками, инженерами, сту­ дентами. Вспоминается одна деталь. Писатели бы­ ли на приеме у первого секретаря крайко­ ма партии. Как раз в те дни в космосе по