Сибирские огни, 1977, №12

луй, целесообразнее найти не новый тип героя, а новый «типаж» героя. Кстати, такие новые типажи, хоть и редко, но появляются. Вспомним пресловутого «Фантомаса» — этот печально знаменитый «шедевр» западного кинематографического ширпотреба. Прошло уже лет десять со времени его появления на экранах, и вряд ли кто теперь толком помнит, что там про­ исходило. Однако нам до сих пор памятен комиссар Жув в исполнении Луи де Фюне- са. Потому что это было настоящее откры­ тие, потому что замечательный артист су­ мел создать в рамках примитивнейшего, безвкуснейшего кинодейства совершенно оригинальный типаж сыЩика — сыщика-чу- дака, сыщика-растяпу. Нежданно-негаданно объявился новый типаж героя-сыщика и в нашей отечествен­ ной детективной литературе. Таковым ока­ зался не кто иной, как... майор Пронин. Тут произошел настоящий парадокс: Лев Ова­ лов, автор повестей о майоре Пронине, не мудрствуя лукаво, наградил своего героя ■семи дежурными добродетелями, исполь­ зовал весь набор штампов, употребляемых обычно сочинителями детективов при со­ здании образов «положительных» сыщиков. И в результате получилась блестящая паро­ дия, своего рода «эталон», с помощью ко­ торого и критики, и читатели безошибочно определяют степень шаблонности того или иного героя-сыщика. В этом смысле майор Пронин тоже стал именем нарицательным. Случай, конечно., анекдотичный, но доволь­ но поучительный... И вот тут мы подступаем вплотную к еще одной проблеме детектив­ ного жанра, которой критики почему-то не придают особого значения, а иные попро­ сту от нее отмахиваются. Детектив — это прежде всего сюжет Этим несколько категоричным утвержде­ нием мы отнюдь не зачеркиваем и ни в коем случае не отрекаемся от всего того, о чем говорилось выше. Да, детектив при­ зван решать важные социально-нравствен­ ные задачи, вскрывать и исследовать причи­ ны преступности, открывать читателям гла­ за на многие серьезные упущения в жизни нашего общества. Но прежде чем испол­ нить и для того чтобы исполнить эту бла­ городную, гуманную миссию, детективу ну­ жен добротный, четко выстроенный сюжет. Не ставя вовсе такой коварной цели — воз­ высить форму над содержанием,— смеем утверждать: всякий детектив живет сюже­ том; именно сюжет является первоэлемен­ том детективного произведения, а искусст­ во сюжетостроения есть именно то главное качество, которым должен обладать сочи­ нитель детективов. В общем-то, все пишу­ щие детективы и пишущие о детективе это понимают. Понимают, но, как правило, де­ лают оговорку, что сюжет не должен пре­ валировать в детективном произведении, что интрига — это нечто побочное, второ­ степенное, даже третьестепенное. Тот же И. Шайтанов с сожалением сетует, что в большинстве современных детективных ро­ манов и повестей «все-таки интрига непо­ бедимо главенствует», а отсюда — «второ­ степенное значение, которое отводится в детективе слову, языку, то есть литературе» (подчеркнуто мною.— В. Ш.]. Вот тебе на! Выходит, сюжет — категория внелитератур- ная, не играющая никакой существенной роли в художественном произведении. К сожалению, такой взгляд на сюжет как (на нечто, подсобное, вспомогательное раз­ деляют и многие сочинители детективов. Давно замечено: если автор детектива где- нибудь в интервью информирует о новом своем произведении, он непременно стыд­ ливо оговаривается, мол, писал это произ­ ведение не ради занимательности, и сюжет сам по себе не играет там особой роли... Хотя стыдиться здесь, прямо скажем, нече­ го. Детектив есть детектив, и он, повторя­ ем, требует прежде всего сюжета, и чем сюжет запутаннее, заковыристее, тем луч­ ше. Разумеется, если писатель соблюдает чувство меры, если все сюжетные ходы и зигзаги логически связаны, сцеплены одной главной мыслью, идеей. К тому же тут нуж­ но учитывать и тот факт, что искусство сю­ жетостроения — искусство трудное, требу­ ющее особого дара, что далеко не всякому, даже очень талантливому, писателю под силу придумать увлекательный сюжет. Не­ даром это искусство так ценится читателем. Мы знаем немало писателей, которые были не бог весть какими художниками слова, но зато в совершенстве владели фабулой, уме­ ли захватывать читателя с первых же стра­ ниц повествования. И их имена навсегда остались в мировой литературе, а книги их, пусть не с таким благоговением, как рома­ ны Бальзака, Флобера, Толстого, все равно и читаются, и почитаются. Так что, как го­ ворится, дай бог, чтобы в нашей сегодняш­ ней литературе было побольше умельцев по части сюжета, чтобы их книги читались с таким же незатухающим интересом, как произведения Дюма, Жюля Верна, Майн Ри­ да, Купера. Мы не случайно говорим «по­ больше», потому что искусствам сюжето­ строения у нас, к сожалению, пока владеют немногие, и этот существенный пробел в литературном образовании современных прозаиков возник не без содействия кри­ тики. Печально, но факт: в последние годы у нас наблюдается какое-то стихийное го­ нение на сюжет. Стоит автору ввести в свое произведение элемент интриги, попытаться поинтереснее закрутить действие, как тут же на него обрушиваются со всех сторон упреки: автор-де гонится за дешевой раз­ влекательностью, потворствует неразвитым вкусам отдельных читателей, подражает не лучшим образцам западной литературы и проч. и проч. И, наоборот, произведение малособытийное, где нет ни завязок, ни развязок, а одно сплошное быто-природо- описательство, встречается чуть не «на ура». В этом романе (повести, рассказе), пишут с умилением критики, ничего особенного не происходит. И эта бессюжетность ставится непременно в заслугу автору, расценивает­ ся как немаловажное достоинство произве-