Сибирские огни, 1977, №12

— Благоусмотрение верховного непреклонно. ч — Казнь? — Этой ночью,— Скорбь выгнула губы господина Ххо монашеской скобкой и тут же убрала ее с лица.— Верховный приказал казнить Ка- фу этой ночью. — У меня письмо от ее сестры,— совсем некстати сказал Мышецкий и полез в карман френча, как бы желая доказать свои слова. — Вот и передадите ей. Человечность не должна отказывать нам даже в мелочах. — Человечность? Постойте, вы сказали передать... Где ж, однако? 1 — Где вы найдете удобным, поручик. Верховный повелел: быть вам на месте казни. Тот, кто поддерживал обвинение в суде, полагает он, лучше других знает Кафу и, следовательно, надежнее других предупре­ дит ошибку в объекте. Казнить следует осужденную, а не ее товарку по гросскамере. Наконец, там, на Андреевой гриве будут представители прессы... На этом месте 'устами господина Ххо заговорила сама логика. Д о ­ писывается золотая строка судебной йстории, протекавшей при самом щепетильном соблюдении форм права. Надо,-чтобы она осталась золотой и сейчас. , В казни два начала, две души — закон и ритуал. И второе не менее важно, чем первое. Коленопреклонение и сомкнутые пальцы пра­ вой руки делают молитву священнодействием. Шеренга воинов, голос, оглашающий акт конфирмации, барабан, молчащие свидетели — привно­ сят нечто высокое и возвышенное и в процедуру казни. Это уже не наси­ лие и даже не изысканное убийство, это промысел божий через его же скорбь... Мышецкому стало не по себе. Он решительно поднялся, разорвал письмо и, сунув обрывки в дере­ вянную кобуру кольта, потянулся к столу, чтобы взять фуражку. Мгновенно запавшие глаза его выражали муку. / . 6 В тот день афиши зазывали городищенцев на представления мага и чародея из какой-то восточной страны: Волшебный маскарад Норини! Действие невидимых сил. Стук, звон, летающие предметы. Разоблачение медиумических явлений. Смертная казнь. Снятие головы живого человека. Господин Норини снимет голову желающему из публики. Аквариум Нерона. Сенсация Парижской выставки: ковчег дервиша или тюрьма княгини де Монтенель. Первой пожаловала к пакгаузу колонна чехословацких стрелков с лопоухим осликом впереди, везущим на тележке громадный барабан. Барабанщик шел следом и, почти не меняя положения рук, отбивал так ­ ты. За чехами пришли две сотни Аламбекова, потом колонна корнета По- мазкина и взвод стражников. И только за ними — разместившаяся на Камчатке штатская публика, которую господа военные называли здесь обывателями. Используя столь редкое для Городищ многолюдье, Грачев, Парфен Терентьев, Данилка и трое молодых котельщиков появились у пакгауза с листовками. Их дело в каком-то смысле тоже было «действи­ ем невидимых сил» и «волшебным маскарадом». Так, во всяком случае, думал Данилка, сновавший среди зрителей в сапогах и высоком картузе