Сибирские огни, 1977, №12

гибкое и непокорное.— Потом бассейн. Без бассейна нам с вами труба. Глотов молчал. Она перешла кабинет и остановилась у решетки. — Полагаю, это добрая шутка,— сказал Глотов, растягивая слова, и тоже поднялся. — Полагаю, это ответ, и не совсем добрый,— в тон ему сказала Ка-, фа.— На ваш балаган я отвечаю своим балаганом. Я думала, вы ум­ нее, прокурор. Она подергала решетку и заглянула в окно: — Ужасно толстые стены. Но это почетно для заключенного. Как это почетно! Подошла к столу и медленно опустилась на свой стул. Лицо ее ста­ ло пугающе бледным. Вместе с наивной и насмешливой гримаской с него схлынула вся кровь. Глаза глубоки и бездонны. Притихла и сказа­ ла в колени, глухо и уже без намека на улыбку в голосе: — Я думала, вы умнее, прокурор. Умнее и тоньше. — Чем я раздосадовал вас? — Все ваши соблазны — унизительная дешевка. Д а и говорили вы не мне. — Кому же? — Себе. Вы построили в голове рай для себя и приехали в тюрьму помечтать вслух. Вы мечтали вслух, прокурор. — Уверяю, заблуждаетесь. То, что я предлагаю,— вещи вполне реальные. В потенции все это уже есть.— Он задержался и нажал сво­ им магическим баритоном.— Не будет, а есть. Поймите. И фешенебель­ ная выставка, и толпы, и ваш триумф, и даже пальмовая роща на па­ лубе. Это — истина. — Для вас, да.— Она быстрым решительным движением положила на стол и тут же подтолкнула ближе к Глотову договор с Крейцем.— Как можно подумать, что все это околдует меня и я помчусь за океан очертя голову? Земля, по которой я хожу, это мой дом. Вы хотите, что­ бы я ушла из дому, бросила людей в беде, в тифу, и показываете кон­ фетку. — У конфетки есть приложение. Когда смерть обменивается на жизнь...— Теперь господин прокурор уже находит возможным назвать смерть смертью.— В этом случае не спрашивают, каким будет завтра. Любая жизнь лучше любой смерти. — Вы снова говорите о себе. — Неужели вы думаете, что ваша жизнь не в опасности? — В опасности, конечно. И моя, и ваша. Смерть ходит за нами, это ее служба, а мы увертываемся.— Она рассмеялась.— Значит, договор я вам вернула. — Что следует из этого? — Остаемся при своих. — Не понимаю тогда, на что вы рассчитываете? ' — На то, что у тюрьмы есть ворота. А в любые ворота не только входят, но и выходят. А вот с отказом я не тороплюсь. Я согласна! — На что же? — На заговор с вами. Не на этот, правда...— Она кивком головы отбросила волосы.— Давайте будем спасать вас. Только не лезьте, по­ жалуйста, в бутылку. Глотов привычным движением добыл из портфеля серебряные ножнички и стал обрезать сигару. Губы его, пухлые, глянцево красные, повторяли движения руки и выражали предвкушение, которое могло относиться не только к сигаре. — Вы, конечно, кой-что поняли? — спросила Кафа. — Кой-что по ме-ло-чам.