Сибирские огни, 1977, №12

несчастен, добр и даже забавен, но он придет за ним, так как появле­ ние его будет тайной от всех и даже от самого Мотьки. Он придет за ним, так как в доме закрыты все двери и каждая готова пропустить нищего. Кто же спасет его? Белые деревья? Он опустил ногу с кровати и резко повернулся к мольберту. Где ж они? Где? Куда девались белые деревья? Он слышит, как они звенят на ветру, как дышат с подвоем, а на сером, превосходно з а ­ грунтованном полотне нет ни одного мазка. Где ж они? Дверь отошла больше, больше стало мрака в гостиной, и' в комнату вошел Мотька, босой, одна штанина закатана выше колена, другая при­ крывает ступню. Когда проходил мимо холста, его вдруг не стало, на­ верно, потому, что он и холст были одного цвета. Потом он возник вновь, с ногами запрыгнул в кресло и стал гномиком. Вот такюсеньким. Мальчик с пальчик! И только уши да глаза старика остались от Мотьки. — Ты зачем пож аловал?— спросил Мышецкий, дрожа всем телом. — З а тобой. — Но ты ведь не Мотька? — Нет, я Мотька. Я балуюсь. Хочешь, я стану собакой или гу­ раном? — Не хочу. — А ты понял, что я пришел за тобой? — Понял. Только я никуда не пойду. Гномик засмеялся: — Это почему же? Мышецкий схватил с туалетного столика плойку и запустил в гно­ мика. Завился курчавенький дымок штопором, и гномик исчез. В воз­ духе остался лишь смеющийся Мотькин рот. И зубы. Мышецкий встал и теперь уже ничего не увидел: ни Мотьки, ни гномика, ни смеющего­ ся рта. Прикрыл уши, будто над головой хлестало пламя, и побежал через набитую мраком гостиную. Вираж лестничного марша. Горят бра. Гардероб. В зеркале поплыло его лицо, вытянутое гримасой недоумения и ужаса, с крупными каплями пота. Пройдя к себе, сел на стол и крутнул ручку телефона. Минут через двадцать под окнами гукнула дежурная машина прокуратуры, а еще через двадцать он уже был в тюрьме и отдавал приказание Галактиону: — Откройте первую камеру равелина и — всех во двор. — Всех? — Потом откроете вторую! Прокурор, наблюдающий за тюрьмой с чрезвычайными правами отменять любое распоряжение любого из тюремных чинов, включая начальника, был в представлении Галактиона самим законом. Натас­ канный в духе мистического чинопочитания, он загремел замками, и по коридору через промежуточную дверь, перекрывавшую лабиринт пере­ ходов, потянулись во двор арестанты. — Третью! — приказал Мышецкий. У третьей камеры было светлей, чем у двух первых. Коротышка Галактион глянул на прокурора и увидел смертельно пьяного человека с виновато извивающимся ртом, с дикими горящими глазами. — Мандат, ваш скородь! — вдруг выкрикнул он, пятясь к стене.— Не губите, у меня мать, семейство. Дежурный спят в допросной, пока­ жите им мандат, ваш скородь! 8. Сибирские огни № 12.