Сибирские огни, 1977, №12

клочок земли живет, глядя в близкое будущее. Необъятная, бескрайняя, богатейшая, многообещающая и вечно бурлящая земля вызывает у к аж ­ дого страстное желание отдать все силы победе. Сибирь уже и сейчас давит весом производимой ею стали и угля (добавим: и — нефти.— Н. М.) на судьбы мира. А через 30—40 лет непрерывного движения на восток она может к началу XXI столетия возглавить таблицу мировьцс производителей! Пусть Сибирь восхищает, завлекает и поражает. Ска­ зочная и необъятная, она уже существует. И тот, кто ничего не знает о ней, не знает будущего нашей планеты!» — так писал друг Сибири, бле­ стящий французский публицист Пьер Рондьер, который, впервые приле­ тев в Сибирь, воскликнул: «Я вижу рождение нового мира!» ...Я помню слова этого отважного француза, друга Сибири, как пом­ нят стихи,— наизусть. И особенно они волнуют душу, когда темно-крас­ ный, словно раскаленный скоростью, экспресс «Россия» мчит меня домой, в Новосибирск, из очередной дальней дороги. Спеша к берегам Тихого океана, к которому землепроходцы прорубались полвека, врывается он в сибирские степи, и я с гордостью вижу из вагонного окна, как над неж­ ной зеленью берез, над пестрыми коврами барабинских лугов струятся провода высоковольтных линий. А мимо, сотрясая воздух, оглушая степь серебряным пением сирен, мчатся встречные, встречные, встречные — это моя Сибирь дарит плоды труда своего стране и миру. На платформах — ящики с громадинами- станков и генераторов, комбайны, сеялки, тракто­ ры, льется по рельсам лавина угля, нефти, леса, руды, и по напряженно­ му бегу тысяч составов чувствуешь пульс земли Сибирской, что, как эти поезда, стремительно несется вперед. ...Мчится наша «Россия», рвет воздух, купается в нежной зелени милых барабинских колков. Переговариваются, стучат колеса: «Восток, восток, восток...» Внезапно на экспресс обрушивается лавина грома от встречного поезда. Гром, грохот и частый перестук колес. Гром и гро­ хот. Пауза. Гром и грохот. Пауза. И — снова гром и грохот. Прекрасен и четок ритм Великой Транссибирской! Но... я вижу вьющийся рядом с дорогой проселок — остатки старин­ ного Московского тракта, по которому гнали в Сибирь гремящих канда­ лами каторжных. И вспоминаю, что по этой самой дороге под тоскливые вскрики паровозика-кукушки ехал в ссылку молодой революционер Вла ­ димир Ульянов. И представляю мысленным взором то, что видел он в окно своего вагона, который бы сегодня, как и броневик в Ленинграде, как пароход «Св. Николай» в Красноярске, мог стать для нас памятни­ ком ленинской веры и отваги. Что было за окном? Заметеленные дере­ веньки, где в оконцах пугливо мерцала лучина, сибирские города, где сияли куполами близнецы-церкви, где дымили кустарные фабрички и з а ­ водики. И — беспредельные белые пространства, от которых кружилась голова и брала оторопь: кто, когда сумеет их одолеть? «Безлюдное», «Захолустное», «Колония» — читал он названия затерянных в степях станций. И не тогда ли рождались в душе его горькие строки письма матери, которое он отправил с маленькой станции «Обь»: «Окрестности Западно-Сибирской дороги, которую я только что проехал всю (1300 верст от Челябинска до Кривощеково, трое суток), поразительно одно­ образны: голая и глухая степь. Ни жилья, ни городов, очень редки де­ ревни, изредка лес, а то все — степь. Снег и небо...» ...Гром и грохот колес. Пауза — и снова встречный. И еще, и еще, и еще. Поют сирены электровозов «ВЛ», «ЧС-2», «Н-8»: новочеркасских, чехословацких, тбилисских. Эти мчащиеся по Сибири электропоезда есть, как писал Алексей Толстой, вещественно-ощутимые плоды Рево ­ люции, вступившей на путь творчества.