Сибирские огни, 1977, №11

— Только что звонил начальник тюрьмы, господин генерал.— Те­ перь уже руки по швам.— Ожидается партия арестантов. Поэтому он просил уточнить, в какие часы вы намерены прибыть завтра для пов­ торного допроса Кафы. Гикаев выразительно глянул на Благомыслова, что-то взвешивая. — Очевидно, допрос Кафы отпадает, Георгий Степаныч? — спро­ сил он. Опущенные глаза начальника контрразведки сказали: да. После ухода Назина генерал подошел к Благомыслову и протя­ нул руку. — Надеюсь, мы расстаемся друзьями, Георгий Степаныч? — сказал он.— Вот и отлично! Что же касается вашего остроумного предложения, я обещаю рассмотреть его в ближайшие сутки. И, очевидно, тогда же я назову новое время, новую ночь для удара по красным. Вы свободны, полковник. 2 Поезд экстренного сообщения отправлялся из Городищ с первыми лучами солнца. Старый художник стоял в открытом тамбуре с тростью и саквояжем в руках и думал о том, как переменчива судьба, как стр а ­ нен этот его отъезд, и почему-то не мог представить себя в будущем. Есть настоящее, есть широкое рассветное ветреное небо, зеленые фонари, та- таканье под ногами, есть прошлое, его полотна, его ученики, слава, но будущего нет, воображение не может пробиться в его сумерки и увидеть себя там , в другом городе. Тупое чувство утраты будущего приходило к нему теперь'часто. Он воспринимал его с тихой кроткой печалью как что-то неизбежное, роко­ вое и теперь уже всегдашнее, и от сознания, что это действительно неиз­ бежное, роковое, всегдашнее, слезы застилали его глаза. Поезд нырнул под виадук, обволакивая его дымом и паром, и он увидел, да, он увидел над собой, на ветру, Ксению Владимировну с зонтиком и сумочкой. Чер­ ный стеклярус был розовым и древним, а ее глаза — молоды и прощально приветливы. Она достала из сумочки белый платочек и подняла над го­ ловой, не махая. А вот и зам ахала. Темные согры уже заставили, заго ­ родили елками весь город, пропали из виду красно-золотые мономахи скита, семафор, водокачка, а он все еще видел ее под небом, ее глаза, руку, платочек, видел потому, что хотел видеть, и еще потому, что лишь через это он мог представить свое возвращение. Поезд катил как оглашенный, но за два перегона до Татарской поче­ му-то остановился, и Савва узнал, что стоять он будет не меньше суток. Пришлось идти к начальнику станции. Тот долго соображал, как надеж ­ нее отправить художника дальше, и, наконец, решился: — Тут на путях штаб пополнения этого душегуба Анненкова. Не заметили? Если вас не смутит эта публика... Лишь бы вперед? Тогда пойдемте! В вагоне пахло квашеной черемшой, пельменями, дымом махры и ваксой. Остриженный наголо атаманец зажигал в коридоре керосиновые фонари, хотя сумерки еще только угадывались. В дальнем конце вагона кто-то легонько тронул струну гитары. Зазвучал аккорд. Гитаре подпел притворно картавящий сладкий тенорок, и все это стало приближаться к купе Саввы Андреича. 7 . Сибирские огни № 11.