Сибирские огни, 1977, №11

— Н-да-с,— промычал Гикаев и поднял глаза на поручика.— Позд­ равляю, поручик, мы обретаем даровитую и крепкую руку. — Больше всех обрадуется полковник Благомыслов,— заметил На- зин, меняя бумагу.— Его мама и мама барона Будберга — родные сест­ ры. А вот...— Назин положил на стол другую бумагу и придержал паль­ цами.— А вот приказ верховного. Пальцы, что стояли на своих кончиках, соскользнули с бумаги, и Ги­ каев прочел первые слова приказа. Но смысла их не уловил. Он продол­ ж а л думать о бароне Будберге, о его стремительной карьере, о том, что и на этот раз белые войска получили, не вождя, а новое назначение. Чин. Имя. Обозначение должности. Наполеона вынесла на гребне стихия войны, теперь же стихия войны выносила только щепки. Был Гришин- Алмазов, набитый дурак, авантюрист, неуч. Был Иванов-Ринов, мелкая сошка из тюремного ведомства, злобствующий бахвал, ничтожество... Но Благомыслов! Угодил в кузены военного министра и, конечно, те­ перь не очень-то боится за свою бороду. Качается мир, качаются авто­ ритеты... Гикаев попытался читать приказ и тотчас же отпрянул, ощутив под собой зловещую пустоту, которая звала и пугала. «Распространяется зловредная язва... В нашу общую дружную р а ­ боту въедается борьба удельных самолюбий... Повелеваю...» Перед ним лежали признания правителя в крахе своего правления. — Оставьте меня одного, поручик! — распорядился он, не отрывая глаз от приказа и меланхолично покачивая зачесом царевича Алексея.— З а распоряжениями явиться через час. В тамбуре Назин столкнулся с полковником Благомысловым, от шелковой бороды которого неприятно пахнуло водкой. Полковник пре­ бывал в превосходном настроении. Он сделал шутливо-устрашаю­ щее «уф!», поддел Назина под ребро и уже парящим медлительным коршуном поплыл в кабинет. Дверь сделала’ все, что положено, и два недруга, разведенные неостывшей, еще свежей враждой, оказались тет-а-тет. \ Несколько мягких широких шагов, и начальник контрразведки уже в кресле, которое, впрочем, для этого и поставлено у гигантского стола- саркофага. Добыл сигарету. Гикаев молча протянул через стол китайские спички: маленький ли- . ловый коробок в ажурном орнаменте иероглифов. — Не слышу приветствия,— дружески заметил Гикаев. У него было свое истолкование той уверенности, какую выказывал сейчас Благомыслов, и если это истолкование было верным, ему полага­ лись спокойствие и даже учтивость. — Д а что это я! — спохватился вдруг Благомыслов, не делая, одна­ ко, попытки подняться, и поглядел на Гикаева.— Я видел вас на плацу, господин генерал, и вот... Обманчивое представление, будто приветство­ вал и говорил с вами. Спичка подняла огонек к сигарете, дым, сваливаясь и редея, поплел­ ся к раскрытому окну. З а окном на учебном плацу истошный голос по­ давал команды, хлопали сапоги, позвякивало оружие, а где-то далеко играла гитара, доносившая сюда только один голос,— низкое, плачущее звучание басовой струны. Благомыслов постучал пальцами по спичечному коробку в такт ги­ таре и сказал, что требования Колчака обуздать удельные самолюбия, по-видимому, в новом свете рисуют, реакцию Гикаева на упущения контрразведки и, возможно, обязывают их обоих к откровенному и, ко­ нечно же, доброжелательному разговору. •— Вы уже знаете о приказе? — спросил Гикаев.