Сибирские огни, 1977, №11

— А мы тоже в гости не прочь,— сказал Чаныгин, вставая.— Вер­ но, Пахомыч? Когда троица исчезла за соснами, Пахомов поднял свой сундучок, и друзья спустились с увала к Монашьему озеру. 7 После того, как его преосвященство архиерей Евсевий во второй раз за трапезу отхлебнул из рюмки маленький глоточек облепиховой и, сославшись на нездоровье, оступающейся походкой направился в свои покои, гости заговорили вразнобой пьяными голосами, задвигали стуль­ ями и стали выходить в сад. Мышецкий, Варенька, Тошка и отец Нико­ лай, улыбчивый мужичок в штанах и сапогах, с корзиной на сгибе руки, спустились через воротца в старую порубку собирать рыжики. Девицы, портупей-юнкер и два прапорщика с визгом и непрерывными шутками потащили граммофон к утопавшей в кедраче длинной скамейке, кото­ рую тут все называли «архиерейской». Компания картежников — г-н Глотов, г-н Благомыслов, г-н Лох и г-н Назин—расположилась в высо­ кой беседке с крылечком. В чьих-то руках моментально щелкнули гото­ вые к сдаче карты. Монах Гаврила принес легкое венское кресло и, умствуя, долго искал для него место возле беседки. На тропе возникла жи ­ вым, двигающимся треугольником порывистая фигура генерала Гикае- ва. Из-под распахнутой черкески — полотняная рубашка в тонкой в а ­ сильковой прошве, уныло болтающийся неуместный ятаган, голова не покрыта. Он пьян, конечно. И нежен к самому себе. Усаживаясь на подставленное монахом кресло, похлопал себя по ляжкам, очевидно, искал портсигар, чертыхнулся — карманы были пу­ сты — и, прикрыв глаза, с наслаждением подставил лицо солнцу. — Два паса, в прикупе чудеса,— сказал сверху г-н Лох. — Милейший Лох,— позвал Гикаев,— угостите, пожалуйста, па­ пироской. По сходцам затопали сумасшедшие шаги подхорунжего: просьбу сильных мира сего он исполнял не менее проворно, чем команду «тре­ вога». Дымок поклубил в небо, а вслед поклубили мысли генерала. З алила приятная разнеженность от выпитого вина, от ласки, кото­ рую источало солнышко, от картины перед глазами. Через редкие крас­ ные стволы сосен виднелась высокая насыпь — чистый речной песок, в голубизне истаивало белое парчовое облако, и такое же облако л еж а ­ ло в озере. Наверху шлепнула к а р т а . ' — Итак, без двух, да еще и втемную,— с оттенком торжества в го­ лосе воскликнул над головой Благомыслов. Гикаев не любил этот голос. Чувство разнеженности все еще заливало его душу, и, как бы поощ­ ряя это его состояние, архиерейский граммофон под кедром п(лакал о чайке, которой не стало: Шутя ее ранил, охотник безвестный, Она умерла, трепеща в камышах. Тихая печаль, покой и умиротворение дышали над миром. Но голос! Голос Благомыслова! Хотелось думать* что война прошла, вернулось доброе старое время с таинством единодержавия, с чувствами сладостного трепета перед