Сибирские огни, 1977, №11

ной. Н-но...— Он принял угрожающий вид и помахал пальцем: — Снача­ ла вы лили орудия труда. Не вздумайте возражать! Топоры, лемеха, мо­ тыги и, пожалуй, украшения: женщины были милы и пять тысяч лет назад. И лишь потом, когда убийство многих стало героизмом, а искус­ ные убийцы — героями, вы поднесли им меч и тут же напрочь забыли, с чего начиналась ваша святая профессия... Так с чем вы пришли? — Главное вы знаете,— ответил Чаныгин.— Был неудачный побег, и жизнь Кафы в опасности. — Вот, вот! Сами толкнули девчонку под нож, хорошую девчонку, и теперь готовы кричать караул. — Спасите ее, Савва Андреич! По словам Пинхасика, Колчак под­ писывает то, что ему готовит Вологодский '. Казнит и милует Воло­ годский. — Вот ведь каков! А? — Художник молодо вздернул голову.— Все ясно. Пьер Вологодский милует, а я отделывал с ним трепака и пил на брудершафт. Верная протекция, так сказать. Ну, а что же я должен сделать? Отбить депешку? — Надо с ним встретиться. — Поехать к нему? В Омск? Но ведь это не городищенский Порт- Артур: махнул на извозчике через линию — и там. — Что-что, а поезда наши. И железка, по которой они бегают. Чехи сейчас готовят спецпоезд до Татарки. В приказе сказано: самого экст­ ренного сообщения. Вас мы посадим в служебное купе. А на Татарке к вам выйдет наш товарищ. — Большевик? — Может, и большевик. — А я к той поре уже не Савва Попов, лицо под гримом, фальши­ вый зачес, сапоги, шаровары из чертовой кожи? Нет? Как, как? Секретна лишь цель поездки? Ну, а что я скажу брату или той же племян­ нице? — Что-нибудь придумаете. — Кривое и подлое? У вас очень независимый вид, молодой чело­ век. Это плохо. Художник нервно скривился и взял мольберт. Ощутив его в руке, он припомнил, что уже уходил сегодня с этого места и глянул на высокое резное крылечко, по которому поднялась тогда Ксения Владимировна. Она его просила! Боже!- — В первую минуту я подумал, что напишу с вас русского солдата. «Его мало убить, его надо еще и повалить». Этого. Шрам через обе гу­ бы, плечи. Ошибся, Саввушка! Я отвергаю ваше предложение. — Принять ваш отказ не могу.— В голосе Чаныгина прозвучала шутливая нотка.— Не уполномочен. — Бросьте эти коленца! В разгуле, который вершат теперь люди, я глубоко нейтрален.— Художник с видом отчаяния разглядывал ямки, которые делал тростью на дорожке.— Не красный, не белый. И горжусь этим, как настоящей ценностью, доступной далеко не каждому. — Это несчастье. — Любить всех русских — несчастье? А убивать? Я должен лезть в драку и в этот ваш заговор? — Это не заговор. Пинхасик защищал Кафу на глазах всего города. — Так и послали бы его! — Поехать лучше вам. Его надо еще и повалить, с раздражением подумал художник. Не дамся! Не дамся! — И кто мне прикажет? — спросил он. 1 П. В о л о г о д с к и й , председатель совета министров при Колчаке.