Сибирские огни, 1977, №11

деном святого Владимира 2-й степени с мечами и бантом, потом фран­ цузским орденом Почетного легиона. Измена Годлевского могла превра­ тить все это в труху. Мир полон завистников! Может, прогнать его в три шеи и поставить точку? А если это темная личность и правда о нем станет явью в другом месте? Допрос Кафы не прояснил ни одной позиции. Чем же тогда поможет Мадам Причеши, если бы она даже и подтвердила то е д и н с т в е н н о е , что она может знать? На этот раз Мадам Причеши конвоировал гимназист-новобранец с так называемым медвежьим пистолетом на ляжке. По-видимому, он нацепил его впервые. Пистолет был пушечных размеров, имел два ство­ ла, один над другим, складной кинжал, романтические очертания. От не­ го веяло стариной, костром бивуака, охотой, пуншем, дуэлью, а следо­ вательно, и любовными приключениями. И, видимо, потому владелец его был нескрываемо счастлив и болтал без умолку. Не прилагая уси­ лий, Мадам Причеши узнала, что ей предстоит свидание С начальником гарнизона, и пыталась представить, каким оно будет. О цели вызова она догадывалась. Из коридора, мрачного как железнодорожный тоннель, она вошла в большую, довольно светлую комнату, за пыльными стеклами которой плавилось полуденное солнце августа. Конвойный остался за дверью. — Прошу садиться! — пригласил Гикаев, и она увидела его геомет­ рический нос в кресле начальника тюрьмы. Нос качнулся, подчеркивая генеральскую предупредительность. — Разговор предстоит не из приятных,— предупредил Гикаев.— Впрочем, все зависит от вашего благоразумия. — Могу ли поклянчить папироску, господин генерал? — спросила она вместо ответа и сделала губами виноватое колечко. Не сердитесь, генерал, сказало колечко. Угнув голову, Гикаев молча придвинул к ней раскрытый портсигар. Пальчики достали из-под резинки толстую папиросу с золотым ободоч­ ком на мундштуке и недоуменно повертели ее, поскольку она была слишком роскошна и источала аромат, теперь уже всеми забытый. Про­ читавши на мундштуке торговый знак знаменитой фирмы,'Мадам При­ чеши удивленно рассмеялась: — Даже? — Д аж е ,— подтвердил генерал.— Но к делу. Есть данные, что вы передавали Кафе из карцера какие-то сообщения. — Извините, генерал... Мадам Причеши подняла над плечом нераскуренную папиросу. Чиркнула зажигалка генерала. Запах горелого фитиля, бензина, а затем и аромат папиросного дыма, очевидно, вернули ей какое-то приятное воспоминание, она улыб­ нулась ему и сказала, что действительно говорила с Кафой из карцера. — О чем же? — Я передала ей привет с воли. — От кого? — От какого-то... Да, вспомнила. Фамилия этого человека Гущин. — Разумеется, он сидел с вами в камере женского отделения? — Что вы, генерал! В камере со мной сидела аптекарша Манефа Павловна... фамилия ее... Сейчас она на свободе, господин генерал. — Конечно, конечно. Она попросила вас передать Кафе привет от Гущина и тут же смоталась из тюрьмы. Гениально! Мне же, кажется, положение заключенной обязывает вас к свидетельствованию более по­ рядочному.