Сибирские огни, 1977, №11

И, отделив один пион, воткнул в петлицу. — Так можно? — От подарков не оставляют,— сказала она с осуждением в голосе. — Тогда сделаем так.— Савва достал пион из петлицы, помедлил, поглядел на свою другую руку с тремя пионами и протянул девушке эти три.— От чистого сердца! В театре же я думаю обойтись одним. — Я только сказала — от подарка не оставляют. — Но тогда бы у вас было четыре. — Купите пятый.— В глазах ее, таких же зеленых, как у кошки, дрогнул смешок.— А! Мы без копейки? — Без, без. Но...— Он принял значительный вид.— Чуть не забыл о фамильном и, конечно же, золотом портсигаре.— Он порылся в пустых • карманах.— Где-то запропал, черт подери! Девушка рассмеялась и взяла на руки кошку. I — Ты видишь, Кисуля,— сказала она,— какой смешной господин пришел к нам. Скажи ему мурр, невозможно, он останется поболтать с нами. Кощка сказ ала мурр, а через неделю ее фосфоресцирующие глаза глядели на Петербург с выставленной художником картины. На медной дощечке стояло одно загадочное слово: «Сваха». Шутливый разговор в магазине поначалу казался ему немножко странным, если не фальшивым. Не верилось, чтобы девчонка, которой не было и девятнадцати, могла бы с такой свободой и так искусно и настой­ чиво добиваться того, чего хотела. Однако уже вскоре он понял, что ни игры, ни ранней опытности тут не было. Внезапное сильное чувство, по- видимому, делает женщину не только милее, краше, но и сильнее, сооб­ щает ей такое вдохновение, такие качества, каких прежде у нее не было. Любовь закружила их. То была скачка без поводьев, вне ощущения внешнего мира, вне лю­ дей и времени. И если он знал, что у этого пути неизбежен конец и где-то судьба уже поставила тупик, то она видела даль без пределов. Любовь стала для нее единственным повелителем, праздником, который не про­ ходит. И когда он сказал ей, что должен на время оставить Петербург, так как у него есть дела в Финляндии, он пишет свое «Северное полот­ но», для которого не видит здесь натуры, она лишь дрогнула ресницами, будто очнулась, и, глянув в сторону, спросила: — Значит, все, Саввушка? Наивный, чуточку сентиментальный роман оборвался неожиданно, по его вине. Продавщицу ц в е т о в - ^ е е звали Юнна — Савва Андреич уже никогда не встречал. Единственной вестью, которую она' подала, ок а з а ­ лась почтовая бандероль из Иркутска с холстом «Сваха», свернутым трубочкой. Здесь же была медная дощечка и никакой записки. Прошло много лет, а он все еще помнил ее, помнил, кажется, любил, раскаивался в легкомыслии и жестокости и всегда верил, что встретит ее снова. И вот встретил ее голос. 3 Собрав мольберт, он отрешенно закрыл веки. Ничто больше не удер­ живало его в архиерейской усадьбе, но он не уходил. Жд ал . Ждал ее прихода. Хотел ее видеть сегодня, как хотел этого и вчера. Странное же ­ лание! Конечно, она ничем не напоминала Юнну и не могла привлекать его внимания, его чувств подобием лица, глаз, манер. Но почему тогда всякий раз с ее приходом он возвращался памятью к т о й ? Или они