Сибирские огни, 1977, №11

Гикаев достал из стола круглое зеркальце, поправил над ним зачес царевича Алексея и поднял глаза на Кафу. — Признаться, мадам, я любуюсь вами и негодую. Штаб-ротмистра вы защищаете дьявольски тонко. — Я уже защитила его. — Это в каком же смысле, если позволено услышать? — В таком, что я промедлила и не выскочила из машины. Уж тог­ да-то вы наверняка бы поставили его к стенке. — Лови ветра в поле! Он бы удрал с вами. — Оставьте его себе.., Да, домашний арест. Что это за штука, гене­ рал? Арест на честное слово? Без стерегущего солдата у порога? — Вы что-нибудь слышали? — осторожно спросил Гикаев. — Да. Тут, в вашем предбаннике...— она слегка повернулась в сто­ рону двери,— какой-то офицер, очень шикарный, в пенсне, докладывал кому-то по телефону... 1 — Идиот! Он взял со стола колокольчик и возмущенно затрясся вместе с ним, вызывая адъютанта. * — Если Годлевский сейчас дома,— сказала между тем Кафа,— он ваш. И наоборот... — Вы очень красивая женщина,— прервал ее генерал и почтительно наклонил голову слегка вниз и в ее сторону.. И улыбнулся. . Человек, никогда не улыбавшийся, сделал это дважды за какие-то четверть часа. Обходя стол в ее направлении, он продолжал улыбаться, придерживая у ноги неуместный экстравагантный ятаган с эфесом, опле­ тенным ремещками трех цветов российского флага. Она оглянулась на двери. Гикаев проводил ее взгляд, и улыбка его погасла. В дверях, с достоинством опустив руки по швам, стоял поручик Назин. Через час подхорунжий Лох докладывал генералу о посещении им квартиры Годлевского. — Дома он, господин генерал. Читает какую-то библию. — Почему какую-то? Библия есть библия. — Книгу какую-то, господин генерал. Толстую, как библия. — О чем она? • ' — Ну... толстая... — Трезв? -г— Не похоже, господин генерал. Угощал домашней зубровкой. Го­ ворит, знакомый бурят привез. На койке, как я заметил, мандолина с бантиком. Играл, полагаю. — Что еще? — 'Звягина была. Она ведь душится этими... Так что пахло духами «Бельведер». — Кто она? — Виноват, господин генерал. Думал, знаете. Зубной врач. — А, Тошка! Тошечка-кошечка,— Гикаев погладил воздух.— Пре­ красно, подхорунжий! Прекрасно! 2 Дней за пять до неудачи с побегом Кафы занемог, Савва Попов. На крутяке, на студеном сыром ветру, который случался здесь и после изну- 4*