Сибирские огни, 1977, №11

скую, языковую манеру автора, нередко идущего от Василия Шукшина и некоторых других известных писателей,— ну что ж, хо­ рошая школа... «Вот такие мы, сплоченные в коллектив... Он-то один, но люди в нем нештампован­ ные. Неодинаковые совсем. У каждого свои взЪерошинки есть, каждый со своим на­ строением ходит»,— размышляет тот же Стебеньков. Да, в повести Б. Машука, в отличие от «Лета...» С, Рыб аса, нарисован рабочий кол­ лектив, уже сложившийся, спаянный боль­ шой общей целью, в котором все так или иначе уже притерлись друг к другу и в ра­ боте, и просто житейски, по-человечески. Б. М аш ук вовсе не стремится показать нам героику трудовых будней великой стройки. Наоборот, он изображает ее по­ вседневный драматизм. А неподдельным драматизмом наполнен не только ночной штурм более чем двухкилометровой трас­ с ы — основное событие повести, но и м но­ гие, казалось бы, «частные» случаи и эпи­ зоды, рассказанные в своеобразны х встав­ ных новеллах, органически включающихся в тематическую ткань повествования: в «Раздумьях связиста» (о том, как чуть не погиб человек, проверяющий линию связи сквозь «завалы лесные, чащу такую, что то­ го и гляди — глаза на сучьях останутся»), в «Воспоминаниях Гафурова» (о гибели «хороших парней»— «на жизнь они смотрели через чистые очки, все понимали как есть. Они здесь первыми шли, с нуля начинали») и т. д. В такой-то вот драматичности, нередко даже трагедийности, рабочих и жизненных ситуаций, порождаемых всякими великими свершениями, да в повседневном, сам оот­ верженном и нелегком труде, когда «тут не просто так отсиживают коэффициент, а к общ ем у делу близкое отношение имеют», и проявляется истинный героизм наших со­ временников, художественно убедительно показанный Б. Машуком. Все сюжетные нити и связи повести схо­ дятся к главному герою (и, так сказать, «ви­ новнику») «Трудных километров» начальни­ ку головного стройпоезда Лютову. Он, как и Чередниченко у С. Рыбаса, олицетворяет «высшую власть» в поселке. Что же это за человек? Начнем, может, и не с самого главного, Но все-таки весьма существенного. Лютов одинок, несчастен в личной ж из­ ни, тоскует о сыне, поскольку пришлось развестись с женой; она не поехала с ним из города на далекую стройку («Я не го­ жусь в романтики, Лютов»), И тут невольно приходит на ум: а сколь­ ко уж мы видели в нашей литературе таких умных, волевых, далеко еще не пожилых (а Лютову около тридцати) руководителей, которым непременно отказывалось в се­ мейном ую те' и просто в чисто человече­ ской (и мужской) удовлетворенности жиз­ нью? Вот ведь и Чередниченко у С. Рыбаса живет неприкаянной холостяцкой жизнью, и — надо полагать — не только от произ­ водственных неурядиц в его «взгляде легко угадывалась усталость, но человек еще был крепок, с широкой выпуклой грудью, с сильной шеей; усталость была не физиче­ ская, а душевная». И у него «жена сюда ехать не хочет, а у детей свои семьи». Ну, этот-то хоть «холостяк, стало быть, на ста­ рости лет». А Лютов? Нередко, правда, литераторы в конце концов «загоняют» (иногда искусственно, не очень правдоподобно) руководящих муж- чин-одиночек в семейное лоно; даю т по­ греться у семейного очага, «заставляют» найти подругу жизни в возглавляемых ими коллективах или по соседству. Но Лютов и этого лишен: действие повести длится ме­ нее суток. Возможно, у него наметится в будущ ем «роман» — хотя бы с молодень­ кой парикмахершей, волею судеб и ж аж ­ дой самостоятельной жизни заброшенной в далекий поселок. Читатель намек понял, но когда это все еще будет?! Во всяком случае, определенного образ­ но-тематического штампа при обрисовке своего героя Б. Машук не избежал. Цель же ясна: личные неудачи и холостяцкие мытарства должны подчеркнуть волю, силу и сложность характера, нелегкость жизни начальника стройпоезда. Так оно и есть. И в этом плане автор не пожалел красок (часто — сочных, художе­ ственно выразительных), чтобы изобразить героя именно таким человеком и таким ру­ ководителем. Лютов не любит высоких слов, не рассы­ пается перед рабочим лю дом обещаниями на будущее. Некоторые считают его «нелюдимым, черствым до грубости. Поговаривали о том, что в тридцать лет так ведут себя от боль­ шой гордости. Мол, оттого, что на высокий стул взлетел человек...»; «Но интересно другое: ни сухость, ни сдержанная рез­ кость Лютова не отталкивали от него. Люди шли к нему, зная, что вернее его мало кто скажет, мало кто сделает». Более того, бригадир Стебеньков утверж ­ дает: «У Пал Захарыча есть что-то такое, может до души дойти... Да и то сказать: только на общих мозолях, только рядом идущий пой­ мет другого, да и сам будет понятен...». В минуты тяжких раздумий Лютов напо­ минает «большую, усталую в долгом полете птицу» (опять «усталость», как и у Черед­ ниченко!). Да, Лютов буквально горит на работе, и инженер он толковый, и человек, как ока­ зывается, очень даже неплохой. А руководитель? i Ведь если вдуматься в суть ситуации, то это по его вине прежде всего произошел настоящий аврал, незапланированный штурм, весьма попахивающий самой настоя­ щей штурмовщиной (не хватило одной-двух смен дотянуть трассу до 103-го километра). Ведь это он на вверенном ему участке трас­ сы и в поселке — «высшая власть»; по его приказу в бурную, холодную ночь люди его коллектива должны идти на, казалось бы, непосильную работу, проявляя чудеса са­ моотверженности и мужества («сделать им предстояло почти невозможное»). А ради чего?