Сибирские огни, 1977, №11

вознаграждается и правит, а вот этот крашеный ковыльный султан в бо­ кале, это окно, эта пожухлая, древняя библия, колокольчик с ореховой рукояткой, карие очи с портрета, винчестер на стене, ковер, диван, скрип старой качалки — все это стоит в прошлом, в тишине и покое, исполнено доброты и человечности... Посижу, посижу... Вот так. Так удобнее. А может, и вообще не показываться сегодня в прокуратуру. День по­ коя. Целый день такой желанной, такой мирной патриархальной жизни. Нет, Глебушка, нет. Еще с утра сидело в голове что-то чрезвычай­ ное по срочности, какая-то неснимаемая тяж кая гиря. А, письмо чешскому коменданту! Но ведь все бумаги со мной, и я мог бы сотворить этот перл у себя за столом. Глубокоуважаемый господин Працек! Не раньше, как вчера, я получил Ваш меморандум, по смыслу которого два солдата армии Верховного правителя... Нет, нет, очень уж выспренно! Зачеркнув последние слова, Мышецкий искоса глянул на окно и у самых стекол увидел медленно плывущий зонтик Вареньки. Конечно, это был ее зонтик — легкое цветастое полушарие, увенчанное костяным шпи­ лем. В следующее мгновение в кабинет вошла сама Варенька, улыбаю­ щаяся, нарядная. — О, ты дома! — воскликнула она, щуря на мужа удивленные р а ­ достные глаза, и, оглядевшись, небрежно толкнула в угол все еще рас­ крытый зонтик.— Ну, обними меня, я не видела тебя полвека. Д а разве так? Ну, это еще куда ни шло. А теперь скажи: милая моя Журавушка. Ты ведь всегда говорил мне эти слова после разлуки? — Говорил. — Что-то пишешь? — Кончаю. Каверзное сочинение по службе. И, черт бы его побрал, срочное, как завещание у смертного одра. Садись. Д ва, три слова, и я свободен. Он усадил ее в кресло, держа за руки, и вернулся к столу. — «Пишет, пишет царь ерманский, пишет русскому царю»,— ск а за ­ ла она, наблюдая за пером мужа, и, сбросив туфельки, забралась на кресло с ногами.— А если я подымлю, Глеб? -— Ты только что дымила. -— Волнуюсь, родненький. Мышецкий подумал, что ослышался. Волнуется? A-а! Не поднимая глаз от бумаги, спросил: — Говорят, ты встречаешься с Цугинавой? Перышко остановилось. — Япония такая же союзница России, как та же Англия или Фран­ ция _ Хон ее голоса был шутливым, а лицо серьезно и непроницаемо.— Ты не находишь? — Д а , конечно. Перышко скрипнуло, уткнулось в бумагу и тут же побежало с прежней прытью. — Так я закурю? Очевидно Мышецкий теперь слышал голос, а не слова. То, что он сказал в ответ, не было ответом. Потом потянулся к пресс-папье и не­ естественно долго промокал написанное. Варенька тем временем верте­ ла в руках коробку папирос, разглядывая на ней красногубую негритян­ ку в клетчатом трико танцовщицы, с дымящейся в пальцах неправдопо­ добно длинной папиросой.