Сибирские огни, 1977, №10

— Тогда какого черта вы шепчетесь за закрытой дверью? Царь или Гришка? Немытый хлыст или его августейшая мамзель? Все хороши, го­ лубчики! Долой! Я бы ск а зала им одно это слово — и штыки в землю. Одним махом по всем без разбору — и точка. Вам нужна война? Вот вам война! Она высоко вскинула руки, чуточку помедлила и, мощно ударив по клавишам, тут же сломилась, приникла лицом к роялю и заплакала. Алексей Прохорович принес пузырек с успокоительными каплями и вздрагивающей рукой стал капать в стакан. Она отвела его руку. — Я с утра не в себе,—сказ'ада она, вставая, и виновато улыбнулась мужу,— Пойми, Глеб... Этот сумбур, который я наговорила... Да , да, нервы. И страх. Цепенящий, глухой, как овчина. Машинально потрогала его галстук, манишку. Пальцы почти не слушались. Она не видела их, не видела того, на что глядела. — Неужели разлука? Он взял ее ладони. — Волнуюсь,— признался он вместо ответа и стиснул ее пальцы.— Волнуюсь. — Д р а к а тебя не коснется, Глеб,— сказал Алексей Прохорович,— Все лучшее Академия будет держать возле себя. — Я — сын России, отец,— устало возразил Глеб. — Слишком торжественно.— Отец помолчал.— И слава богу, что слишком торжественно. Высокие слова недолговечны. Варенька высвободила свои пальцы и, как побитая, побрела к роя­ лю. Рука ее упала на клавиши. — Очень знакомая нота,— сказал Алексей Прохорович, глядя в окно.— Завтр а вся Россия будет играть марш «Прощание славянки». Другой музыки Россия не захочет. С началом войны Мышецкий пожертвовал на ее нужды все свои холсты и рисунки и поехал на фронт солдатом-добровольцем. 17 авгу­ с т а— это был семнадцатый день кампании — он пересек германскую границу в составе 1-й армии генерала Ренненкампфа. Сражение под Гумбиненом поставило перед бездной разбитую наголову8-ю армиюне- приятеля, откатившуюся в панике более чем на 20 верст. Генерал фон Ма- кензен, командовавший одним из корпусов, пытался на автомобиле оста­ новить поток бегущих, но солдаты уже не признавали и не видели фон Ма- кензена и, бросая оружие, продолжали бегство. Целостность Германии была нарушена, ворота ее открыты. Это был день русской славы. Потря­ сенный катастрофой, начальник германского генерального штаба Моль’г- де-младший тотчас же отстранил от должности командующего 8-й арми­ ей, придворного фаворита Притвица, а затем и отозвал два корпуса и ди­ визию с французского фронта на русский. • | • В те минуты, когда вместе с бегущими солдатами Притвица отсту­ пали, а затем и стихали громы сражения, Мышецкий с простреленной рукой трясся в санитарной повозке, глядел на дремавшую под солнцем пшеницу, на подожженные снарядами охотничьи домики, на воду под соснами и думал о войне. Белейший кокон его перевязанной руки исто­ чал резкий запах йодоформа, горелая земля пахла известкой, откуда-то тянуло таким знакомым и таким русским запахом самоварного дымка, что гла з а его начинали блуждать по сторонам с вялой смутной надеждой увидеть невозможное. По-русски колотил дятел, по-русски пробовала свою пищалку ка ­ кая-то невидимая птаха. Покорный вечному зову жизни, мир входил в