Сибирские огни, 1977, №10

На ней трико черного бисера. Белые перчатки с уродливо длинными пустыми пальцами. А на ложбинке, которую бог придумал с"явным намерением отделить одну грудь от другой,— белая бумажная роза. Тигр все еще не дышит. — Кафа! — шепчет Варвара Алексевна явную нелепицу и поднимает глаза на Глотова. Глотов протестующе хмурится. А девчонка уже сдернула с рук белые перчатки, швырнула их в зал, прищелкнула над головой пальцами обеих рук и, воинственно выгнув­ шись, запела приглушенно, кокетливо и вроде бы нехотя, через боль­ шую силу: Мат-чиш я тан-са-вала С ад-ним на-ха-лом. В ат-дель-ном ка-би-нети Под а-ди-ялом. Девчонка еще поет, дразнит, а в направлении сцены уже летит ка з ­ нящий закон в образе чиновника, облаченного в линялый старозаветный мундир, каковые были в ходу у губернских секретарей и титулярных со­ ветников лет сто назад. Фалды реют. Тараканьи усы нацелены, как пики. Над головой вскинута тощая папка с болтающимися завязками. — Зап-ре-ща-ю! Эт-то без-нравствен-но! Зап-ре-ща-ю! Тигр выгнул спину и тут же просветленно вильнул хвостом: спек­ такль! Никакой это не чиновник! Никакой это не блюститель нравствен­ ности! Сценка придумана и разыграна! — Ур-рр-а, ур-рр-а-а! Тараканьи усы сдернуты с лица мнимого чиновника, и вот они уже ка хорошенькой мордашке. Девчонка — заправский вояка. Пряма, как палка и на бисерном ее боку — полицейская шаблюка в ножнах на ко­ лесике. Ать, два, ать, два. Белые запудренные ножки ломаются в комичном гусином шаге. И на весь зал, теперь уже отчаянно громко, а не приглушенно: Дев-чон-ка тан-са-вала Со мной, на-ха-лом. В ат-дель-ном ка-би-нети... З а л отзывается ревом. Стучат об пол каблуки и шашки. Ухают л а ­ доши. В синее дымное над головой взлетела, кувыркаясь, фуражка де­ журного. — Как жаль , что я не могу постучать шашкой,— говорит Глотов, глядя на ласкового зверька в бисерной шкурке, и, обернувшись за под­ держкой к Варваре Алексевне, заметно тушуется.— Что это? Слезы? Варвара Алексевна отводит лицо в сторону и, открыв сумочку, ищет платок. Воздух наполняется одуряющим ароматом амбры... — Вас шокирует эта сцена? Успокойтесь, дорогая. Тот, кто носит оружие и готов погибнуть от оружия, хотел бы получитц что-то поострее французской мелодрамы. — Хочу домой,— говорит Варвара Алексевна, доставая платок,— Надеюсь, проводите? — Разумеется, дорогая. Впрочем... Щелкает крышка часов. — Шофер будет через час с минутами. И нам, естественно, разум­ нее всего провести это время за чашечкой кофе. Ваш рыцарь с вами. Пойдемте?