Сибирские огни, 1977, №10

цем опиекурильни. Но вот когда он с кием—вера в него безотчетна. Это уже не темная лошадка. Теперь прапорщик армейский готов ставить на своего кумира все, до последней пуговицы: Бек играет честно и никому не проигрывает. Никому не проигрывает и Глотов. Рамю знает, что это странное равновесие двух непобедимых объ­ ясняется довольно прозаически: и мосье прокурор, и содержатель злачно­ го места избегают играть друг с другом.' И все-таки Глотов сильнее, думает Рамю и, конечно, мажет: уверен­ ность в противнике служит только противнику. — Пяд-над-ца-тава в сэ-рэ-душку,— з ак азыва ет мосье прокурор гортанным голосом Бекназарова. Здесь это принято. Отменно желтый биток проносится мимо пятнадцатого, как молния. Пятнадцатый качнулся над средней лузой. Поразмыслил. Сделал медлен­ ный кувырк. Еще один. И бесшумно упал в ловушку. Кругом хлопают. Р амю кладет кий на борт и,-сцепив его пальцами обеих рук, кивком приглашает противника. Смысл этого очевиден: француз хотел бы изме­ нить условия игры. Так, во всяком случае, решают глазеющие. — Я к вашим услугам, Мишель,— говорит, подходя к французу, Гло­ тов и тщательно выравнивает рукава, завернутые наверх красной под­ кладкой. — Хотел бы вернуть вас к просьбе...— Рамю выделяет последнее слово паузой,— к просьбе французской экспедиционной миссии... Значительность полного титула миссии подчеркивают точные удары голосом. — Помню, помню. Некий преступник на суде удивил вас способ­ ностью изъясняться по-французски. Сожалею, однако—дело идет в Омск. — Вы умный человек, мосье. — Не льстите, Мишель,— просит прокурор и польщенно смеется. Смеется и Рамю. — Совсем забыл,— говорит Рамю .— Ответ ваш для генерала Жане- на. я должен передать сейчас же. Партию сдаю. Кычаку вы влепили каторжные работы, которых, как я понимаю, у вас нет. Большевизм его— штука гадательная. Поэтому Франция хотела бы иметь его своим от­ крытым сотрудником, скажем, референтом по России, переводчиком. Итак... Не отвечая, Глотов беззаботно оглядывает бекназаровское заведе­ ние. Разговор с Рамю чужому любопытству недоступен. Во-первых, это французская речь, во-вторых, говорят они очень тихо. И все-таки предосторожность разумна. Нет, нет, все в порядке. Людей мало, да и все они на удалении от серебряной шашки, под которой сейчас стоят Рамю и Глотов. ' — Есть предложение, Мишель... Глотов приблушивается. Через глухую филенчатую дверь, отделяющую игорный «салон» от квартиры Бекназарова, граммофон пытается протолкнуть сиплую, тоскующую октаву: Не видала она, Как я в церкви стоял... — Есть предложение,— говорит Глотов.— Я возвращаю пятнадца­ того на стол. Под ваш удар. Игра продолжается до результата. При в а ­ шей победе я постараюсь сделать Кычака французом. При моей же я по­ лучаю от вас десяток гаванских сигар. Не больше! Х-хо, осторожнее со спичками, так можно остаться без усов.