Сибирские огни, 1977, №10

цах, будто соображая, где он видел этот незнакомый предмет, и, не от­ крывая крышек, положил обратно. — Очевидно, Омск уже все знает,— сказал он.— Чтобы избавить себя от неприятности, вам, по первому впечатлению, достало бы сейчас указать пальцем в мою сторону, но это выказало бы нашу слабость и не послужило авторитету прокуратуры. Наконец... — Последующее понятно. Господин Глотов так часто и так громко уверял всех и вся, что живет со своим помощником в благостном чув­ стве единения душ... Словом, обвинить вас я не могу, так как ваши упу­ щения, ваши промахи и ошибки—это мои, соответственно, упущения, мои промахи и ошибки.— В посветлевших глазах Глотова появилось обожа ­ ние.— Отстегните свой кольт, Глебушка, я обезоруживаю вас и нака зы ­ ваю неделей домашнего ареста. — Не понимаю. — Не сердитесь, дорогой. Час назад я обвинил вас депешей перед генералом Помидоровым1. Доложив в заключение, что вы наказаны аре ­ стом и что наказание приняли как должное. Лицо Мышецкого пошло пятнами. З а дымящейся сигарой стоял фокусник, только что превративший яйцо в кролика: Глотов улыбался загадочно и снисходительно. — Надеюсь, это спасет нас обоих,— прижал он на последнем сло­ ве.— Мы опережаем Омск. Теперь он не может не задуматься: дать нам по шапке или не дать. И, наконец, последнее: примите на себя следст­ венную комиссию2 и наблюдение за тюрьмой. В пакгаузе же я намерен выступать сам. — Отставка поручика Мышецкого? — Спасение поручика Мышецкого. — Устин? Что у тебя? — раздраженно спросил вдруг Мышецкий и обернулся на скрипнувшую дверь. Из портьер, собранных гармошкой, с трудом выпуталось нечто длиннорукое и вихлястое, в отмытых до седины канадских обмотках и гимнастерке. — Так что... так что...— заговорило нечто, уставивши неподвижный взгляд между Мышецким и Глотовым.— Адинарис послал. — Тебя послал ординарец? — Пощто меня? Вот... Горсть разжата, и с ладони — красное, как пламя. — Листовка? Хм. Откуда она у ординарца? — Кто-то налепил на паратную дверь, ваш благородь. На медяк. — Ступай, Паутов,— распорядился Мышецкий, торопливо просмат­ ривая листовку. Отмытое седое ретировалось мгновенно. — Новая,— сказал Мышецкий, передавая листовку Глотову и от­ стегивая деревянную кобуру с кольтом. Деревяшка отчетливо стукнула о скамеечку. — В этом нет загадки, Глеб. Листовки разного содержания печа­ тались одновременно. И, конечно же, без всякого участия Кафы. Глотов манерно поморщился на красный листок, перекинул взгляд через невидимую преграду. 1 Генерал-майор Помидоров, приближенный Колчака, по табели должностей глав­ ный военный прокурор при верховном главнокомандующем. 2 Следственными комиссиями при Колчаке назывались суды, рассматривавшие, по формуле Совета министров, дела «о лицах, опасных для государственного порядка, вследствие прикосновенности к бунту, начатому в октябре 1917 года». Обычно это были «не столь тяжкие дела», выпадавшие из подсудности военно-полевых и окружных су­ дов. Следственные комиссии расстрела не назначали, наказывали ссылкой до 5 лет, заменяемой, по обыкновению, тюремным заключением.