Сибирские огни, 1977, №10

чрезвычайно велика» и что «сибирский ху­ дожник, писатель и поэт должны вложить и свою посильную лепту в дело экономи­ ческого и культурного развития новой Си­ бири» 9. 21—24 марта 1926 года в Новосибирске состоялся первый общесибирский съезд писателей. На нем присутствовало 44 де­ легата от Омска, Новосибирска, Барнаула, Бийска, Кузнецка, Кемерова, Томска, Крас­ ноярска, Ачинска, Иркутска. И хотя деле­ гаты от Канска (Ф. Тихменев) и Усть-Каме­ ногорска (М. Алтайский, Б. Лапин) не смог­ ли приехать на съезд, он представлял в основном все литературные силы Сибири. Повестка съезда была очень насыщен­ ной: выборы руководящих органов союза, шесть докладов по важнейшим вопросам жизни будущей организации. С основны­ ми докладами «Писатель, литература, ре­ волюция» и «Сибирская литература 1917— 26 гг.» выступил председатель орг­ бюро В. Зазубрин. Съезд провозгласил создание Сибирско­ го союза писателей (ССП), принял устав и платформу Союза, объединившего на их основе организационно, а в известной сте­ пени и идейно литературные силы огром­ ного края. Платформа объявляла Союз са­ мостоятельной организацией, которая не присоединялась ни к одной из существо­ вавших тогда в стране литературных орга­ низаций и групп. На съезде это мотивиро­ валось тем, что ни «Перевал», ни «Кузни­ ца», ни Всероссийский союз писателей не имели «отчетливо выявленного идеологи­ ческого фундамента», а последний к тому же предъявлял «жесткие квалификацион­ ные нормы», которые ставили вне органи­ зации начинающую литературную моло­ дежь. Говоря о ВАПП, Р. Кронгауз доволь­ но категорично заявила: «...мы ни в какой мере не принимаем методов работы этой ассоциации, не разделяем ее взглядов на попутчиков, на задачи нашей критики, не сходимся с ней в вопросах оценки проле­ тарской литературы» 10. В основу всей своей деятельности Союз положил резо­ люцию ЦК РКП(б) от 18 июня 1925 года «О политике партии в области художест­ венной литературы». В платформе также отмечалось, что, по­ скольку «в Сибири еще нет процесса диф­ ференциации писателей» и вообще мало культурных сил, Союз «будет оказывать содействие всякому советскому писате- , лю — рабочему, крестьянину, интеллиген­ ту», но, учитывая преобладание крестьян- . ской стихии и слабость пролетарской про­ слойки в этом крае, он будет «с особенным вниманием выявлять, выпестовывать писа­ телей из среды рабочего класса». Одно из важнейших положений плат­ формы было сформулировано в ее чет­ вертом пункте, который требовал от чле- | нов Союза «прежде всего классовой искренности и верности с точки зрения j рабочего класса в изображении лица ре- ! волюции, лица ее авангарда — пролетариа- : та»11. Принципиальная значимость этого положения обусловливалась тем, что оно определяло позицию писателя в изображе­ нии действительности, требовало ответа на вопрос: с кем он? Но именно это положе­ ние вызвало наибольшие разногласия и борьбу мнений на съезде. Сначала это произошло после доклада В. Зазубрина «Писатель, литература, рево­ люция», где к современному писателю бы­ ло предъявлено требование «острым твор­ ческим взглядом... уловить здоровые тенденции» в кажущемся хаосе революци­ онных буден и «заразить» нас здоровыми эмоциями, созвучными нашей великой эпохе». Это естественно вытекает из само­ го смысла и роли писательского труда в обществе, выражение которых В. Зазубрин находит у А. Луначарского: «Писатель — учитель, он зовет к тому, что должно быть. Он проповедник. Так всегда до сих пор было в России, и так должно остаться». В заключение докладчик говорил: «Ней­ тральным в наше нетерпеливое, тесное время быть нельзя. Мы заявляем: место писателя в лагере тех, кто борется за сча­ стье авангарда человечества — пролета­ риата, то есть в конечном счете — за сча­ стье всего человечества» 12. Предполагаемое возражение, что это требование насилует волю писателя, ли­ шает его необходимой творческой свобо­ ды, В. Зазубрин предупредил мыслью В. И. Ленина из статьи «Партийная органи­ зация и партийная литература» о том, что «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя» и что «свобода буржуаз­ ного писателя есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка». Из старых писателей докладчика поддер­ жал И. Гольдберг, который сказал: «Ху­ дожник не может быть не связанным с жизнью. Глаза художника здесь — главное. Но важно, как он смотрит. Безыдейного творчества нет». Однако эта принципиальная позиция вы­ звала острые возражения некоторых лите­ раторов. Один из недовольных ею, Г. Со­ кольский, утверждал, что «современная литература должна складываться из раз­ ных кусков. Не только из черных, но и из белых. Нужно допустить объективно фото­ графическое течение литературы и дать простор лирике, которая сейчас в загоне». По его словам, выходило, что изображе­ ние действительности с позиций пролета­ риата необъективно. Поэт Г. Вяткин также выступил в защиту «объективности», кото­ рую он считал «наиценнейшей стороной в литературе» и противопоставлял «классо­ вым рамкам»: «Право на объективность за писателем должно быть оставлено. А цен­ зура пусть делает свое дело. Фета вы не уложите в классовые рамки, хотя бы он по своему социальному происхождению и принадлежал к помещикам». К мнению Г. Вяткина присоединился молодой поэт J1. Мартынов, а П. Казанский заявил, что вопрос об объективности творчества в до­ кладе «не был ясно освещен». В. Зазубрин ответил своим оппонентам в заключительном слове: «Объективности, как вы ее понимаете, вообще никогда не было и нет. Да и зачем она художнику?.. Ты писатель, ты должен организовывать хаос, должен звать нас «вперед и выше»...