Сибирские огни, 1977, №10

двигая рисунки, и подошел к Кафе.— Я ваш холоп, вы моя госпожа. При­ знания тут, вроде бы, неуместны, но... но еще в Томске, где вы громили магистраты, я, затрапезный нотариус... Вот, вот — ирония и презрение! Ожидал , ожидал, и все-таки — поймите. Поймите и поверьте, я жил во­ ображением о вас. Мы стояли по разные стороны океана, но я жил вооб­ ражением о вас... — Сколько поэзии! — Кафа вскинула брови.— Теперь вам остается назвать себя японским императором и швырнуть к моим ногам, скажем, тот же остров Хоккайдо. А ну! Она вступала в разговор, неспособная понять, с чем пришел Лох. — В тюремной карете, как помните,— продолжал тот,— я не сказал ни слова. — Ж а ль , что вы не делаете этого сейчас. — Тогда вы могли бежать. — И тогда, и теперь. Всегда. — Я говорю о верной возможности. Кстати, на всем пути к тюрьме я страдал вашей печалью. — И по рассеянности не повернули ключа? . — Господи! — Лох принял вид потрясенного человека.— Вы знали, что я оставил карету незапертой, и не решились на побег? — Чужое и забытое не беру. — Обидное истолкование риска, за который могли шлепнуть, как дважды два. — Это искренне? К афа шагнула к двери, прикрыла ее и, перейдя камеру, останови­ лась под солнцем, спиной к окну. Теперь Лох почти не различал ее лица. — Я хочу верить вам, подхорунжий,— заговорила она веселым иро­ ничным голосом, накидывая руки на подоконник,— Рискните еще раз. Оставьте открйтыми все выходы на мое1м пути. Зная, что это мое, я пой­ ду с полным доверием и подивлюсь вашему великодушию. Заметано? Глаза Кафы смеялйсь. — Мои ключи открывают только тюремную карету,;— хмуро отве­ тил Лох. — А чего трепаться тогда? Друг, друг, океан... — Сейчас', сейчас. Черт! Дико хочу курить.— С лица Лоха глядело страдание.— Савватеев! В притворе засиял пряжкой и пуговицами мордастый улыбающийся Савватеев, с багровой ладонью на прижатой к бедру шашке. — Распорядись, братец, насчет коляски... Да , трубку! Принимая глиняную трубочку, Лох покосился на Кафу. — Не беспокойтесь, Ольга Корнеевна, курить я не стану. Вы р а з ­ решаете? Преклоняюсь! — Обкуренный палец торопливо потоптал ще­ потку т аб ак а в трубке.— Преклоняюсь, преклоняюсь! Затрепетал огонечек. Подбеливая китайские усики, дым светлел и таял. Савватеев вышел. — Я привез .вам письмо из Праги ,— сказал Лох, растягивая рот в сладкой улыбке,— От кого? Ну, ну, будто не знаете. От вашей милой сестрицы, конечно. — Это невозможно. — Отчего же. Прага, разумеется, в тридесятом царстве, но письма оттуда идут исправно и скоро. Надушенные послания, к примеру, не успевают потерять запаха. — Что ж, покажите тогда. — Показать? Что вы! Письмо — ваше, и я почту за великое счастье отдать его вам в полное обладание. Было бы насилием, варварством не отдать его вам в полное обладание.