Сибирские огни, 1977, №9

вернутую руку, у другого поправил в головах. Сходил за полотенцем и отер Гаранину лицо, шею, промокнул рубаху на груди, а затем сложил полотенце вчетверо и положил на влажное от молока пятно на по­ душке. ' Вытянутое лицо Гаранина-было спокойным и даже как будто зна­ чительным... Эх, Саня, Саня! Маковки он будет крыть на старых церк­ вах— вот чем он хочет заниматься! Черная металлургия, говоришь, у тебя в печенках, да только тебя ведь от нее краном стотонным не ото­ рвешь, от этой черной металлургии, потому что ты верный человек, вот в чем дело, Саня Гаранин, ты первый после пуска приехал в больницу, сиял, как новый полтинник, смеялся: «Поверишь, за первым ковшом бе­ жали, как дети!.. Бригадиры бежали, горкомовцы, управляющие!» И по­ влажневшие голубые глаза подрагивали от смеха, когда, будто сам себе не веря, повторял опять: «Бежали, как дети!..» Еще до аварии подобрал Котельникова ехавший без Гаранина Алешка... «Как шеф?» «Да как. В пять, утра садится в машину: поез­ жай, Алешка, нижней дорогой, там на озерке около дробфабрики кря- каши, говорит, стали гнездиться, хоть одним глазом посмотреть. Поехал, а когда поднялся чирок, глянул на шефа, а тот спит себе, будить, что ли?.:» А после пуска: большие премиальные, тринадцатая зарплата, «о, море, в Гаграх», ничего, что купаться уже нельзя, черт те что это та­ кое — фейхоа — продают на базаре, а под водочку хорошо идет ахул, красная эта капуста с перцем. Купил газету в киоске, а там указ, и те­ леграмма из треста на следующий день: с орденом тебя, Альсан Пор­ фирьич! На следующий год ты возьмешь круиз вокруг Европы, Истам- бул, Рим, Марсель, в Лондоне посмотришь кое на кого в музее мадам Тюссо. Саня Гаранин, я давно с тобою хотел поспорить: а твой прораб, у которого уже нету персональной? А мастер? А бригадир? А плотник? Кто их на охоту повезет, а может, они вообще не охотятся, где тогда им ду­ шу на Авдеевской отвести, нам некогда, мы все — домны и домны... Вот ты, Саня, дал мне адрес, чтобы к старому другу в Ставрополе зашел привет передать, тоже большой строитель, можно сказать, глава всего дела, а были в одной группе, в студенческой столовке хлеб да чай, а после стипендии гусарствовали, дружки, что ты, вместе ходили по дев­ кам. Я к нему еле прорвался, а он сидит за громадным столом весь та­ кой причесанный, кудряшки на ранней лысине словно французским ла­ ком, серый, с искоркой, кримпленовый пиджачок отдельно на спинке стула, жара. «Кто,— говорит,— это — Гаранин? Вместе учились? Даже из одной группы? Любопытно. А карточки с собой нет? Может, на фото­ карточку глянул, узнал бы...» А мне от него ничего не надо было, ни би­ лет достать, ни тем более номер в гостинице, просто в чужом городе взгрустнулось, может быть, духом опереться хотел, просто посмотреть на старого товарища своего хорошего друга, потому что к товарищест­ ву в Сибири привык, к братчине, как наши деды говорили, к братству. Да только где там, обопрешься на них, как же — по девкам вместе хо­ дили, а теперь он не помнит! Сказал тебе, что не нашел его, был в отъез­ де, неправда, извини, Саша, соврал, мне стыдно стало, а он был тогда. Он не помнит... У тебя в одном управлении программа больше, чем там по краю, зато у него юг, солнце, туда из министерства приезжают арбу­ зы есть, нарзан пить, дышать вдвоем горным воздухом... Это мы тут с нашими хлопцами, каким цены нет, построили этот громадный, от кото­ рого в речке засыпают щуки, черный завод, от него теперь бежит и бе­ жит по России упругой речкой крепкая сталь, жизнь меняется... Саня! На улице дождило. Где-то за темными стайками пьяно, в голос, ры­ дал пасечник. Миром манил еще теплеющий огонек в крошечном окош­ ке зимовейки.