Сибирские огни, 1977, №9

свой взор обязательно в зенит, что так мы проникаем во что-то наиболее тайное и там, вверху, и — в себе? Еда на подоконнике в зимовейке стояла нетронутой, старик смотрел на огонь. На Котельникова не глянул, и он собрался было уходить, когда Пурыскин шевельнул заросшим, ртом: Пригорюнился? — Так что-то... Скучно одному. — Ребяты где? — Спят... Крепкие вроде хлопцы. А тут и выпили помалу... — Опоил, Должно. — Кто? — Да кто? Васька. Токо с виду Исусик. А так варнак варнаком. Три медовушки держит. Какую сам пьет. Для здоровья. Какой друзей привечает. Это все равно—что. вода. Ни пользы от нее, ни вреда. А ка- ка — непуть отваживать... — Какую непуть? — Мало ли? Тайга! Всякие люди шатаются. Один с добром. Другой с худом. Худому поднесет стакашек — и ровно обушком. Хошь, у тебя в стайке пусть день или два лежит. Хошь, на лошадку, да куда подальше, чтобы и дорогу забыл, когда проспится...' Котельникову хотелось головой тряхнуть, но он только поднес к-лицу руку, провел по глазам. — Откуда, дедушка, знаешь? — А ты поживи с мое. И ты знать будешь. И пока Котельников, все еще'и веря, и не веря,, раздумывал, пока закипала в нем, поднимаясь до краев, не то обида на пасечника, а не то злоба, старик продолжал все так же неторопливо: — Свояк у его. Рестант. Скиталец. Когда проживется, одни портки, сюда прямым ходом. Пришел, говорит, братка. Хошь, так угощай. Хошь, зелье свое испытывай. Васька тогда травку, варит, да в медовушку, а этот, скиталец, пьет. Очухается, рассказует. Как было ему: совсем худо или не шибко? Какой снадобы добавить. — Ну, может, в самом деле, бывает,— край! — громко и горячо ска- з,ал Котельников.— Если кто-нибудь с ножом к горлу. А ребят-то? Этих ребят — зачем? -— Большие, сказывал, люди. — Какие, дедушка, большие? Обыкновенные. Хорошие хлопцы. Вер­ ные, понимаешь, дедушка? Давно их не видал... так поговорить хоте­ лось!.. А он? — Котельников встал.-—За что? — Может, покуражиться. Раньше поговорка: «Мужик богатый что бык рогатый». Богатых теперь нету, а... Котельников взялся за ручку двери и постоял еще, но он был уже не здесь... Пурыскин, словно закончив, наконец, размышлять, поправился: — Есть, однако, богатые... Котельников дернул за ручку. — Постой!—негромко позвал старик.— Тебя как? • — Игорь. — Садись сюда. Он сел. Старик подался к нему слегка и легонькую ладонь положил ему на руку. — Посидй? Посиди... Ну, вот. Теперь иди, если хочешь. Поглянь на товарищей. А с варнаком этим ничего не надо. Ты молодой. Надо знать, что старые люди знают. А рукам воли не давай. Знать надо. Котельникову отчего-то стало легче. Он встаЛ, сказал грубовато, но растроганно: — Спасибо, дед.