Сибирские огни, 1977, №9

все акты были подписаны, а вот что касается второго... Тут-то и окрепла окончательно идея Котельникова: собрать корпус на монтажной площад­ ке, перевезти потом на мощной чугуновозной платформе и за единый подъем поставить. При таком варианте чистый выигрыш времени составил бы три, а то и все четыре месяца, и руководство стройки, скрепя сердце, согласилось, предупредив, однако, Котельникова о персональной, в случае неблагопо­ лучного исхода, ответственности. Вся эта махина вместе должна была весить больше семисот тонн, а мостовой кран рассчитан был только на триста, и Котельникову, конечно, пришлось-таки поломать голову. Проект организации работ отдали про­ считать на кафедру к Растихину, и через несколько дней тот сам р азы ­ скал Котельникова: «Догадываетесь, что это не первый случай, когда мне приходится консультировать строителей? И я уже,'признаться, привык, что решения принимаются исходя из того самого знаменитого русского принципа: или одно пополам, или другое— вдребезги. И вдруг — строгая инженерная мысль... Что меня, кроме всего прочего, греет: при сборке на площадке вы, может быть, приблизитесь к решению проблемы соосно­ сти... В общем так: я знаю, что вас предупредили об ответственности. Бу- .дем надеяться на лучшее. Но если что-либо не получится и у вас будут осложнения, заранее имейте в виду — буду рад предложить вам место на кафедре...» Во время подъема он ни на шаг не отходил от Котельникова, словно делил с ним опасность, и в мучивших его потом кошмарах Игорь так и видел Растихина в явно большой на нем белой итээровской каске. Это надо было слышать,— как потрескивала под неимоверной тя­ жестью осевшая до предела двенадцатиосная платформа, как натужно поскрипывал мостовой кран, впервые вложивший в дело свой десяти­ кратный запас прочности, как, словно струны, напряженным гудом отда­ вали стальные тросы. Котельникову иногда казалось, что работающие через систему бло­ ков два гусеничных крана могут в один момент опрокинуться, и корпус конверторного, еще не окончательно окрепший, рухнет, словно карточный домик... Но ничего не случилось, подъем прошел без единого, что тебе на­ зывается, сучка, без единой задоринки, и только потом, когда эта махина окончательно стала на место, когда взмокший от напряжения Котельни­ ков снял каску и рукавом отер лоб, сверху рухнула задетая шлангами питания крана сварная металлическая стремянка... Это и назвали потом на стройке «эффектом Котельникова» — ты придумываешь выручивший всех, черт знает какой, сложный производственный ход, а сам получаешь по башке из-за махрового нашего родного разгильдяйства... Когда Котельников через месяц очнулся, одним из первых около себя он увидел Растихина. Тот и раз приходил, и другой, и третий, гово­ рил о пустяках или сидел молча, только дружелюбно, словно были 01 Щ старые товарищи, поглядывал, а потом, когда Котельникову стало самую малость легче, сказал: «Я тебе, пока тут никого, по секрету... Думаешь, зачем я хожу? Все жду, когда с тобой можно серьезно с глазу на глаз. Помнишь, я тебе о кафедре говорил? Так вот у меня вакансия. И оклад, и все прочее — об этом можешь не волноваться, в проигрыше ты не бу­ дешь. Ректор навяливает мне одного деятеля, но я сказал ему, что у нас с тобой железный договор. Можешь не торопиться — думай. Только имей в виду: я тебя жду». Тогда еше вообще неизвестно было, вытянет Котельников или нет, а он сидел около него, мальчишка мальчишкой, и улыбался из-под очков какою-то очень понимающей улыбкой — спокойная эта и ласковая улыб­ ка еще не раз потом и внушала ему веру, и успокаивала...