Сибирские огни, 1977, №9

Часто он пытался представить себе первых владельцев ружья. Был ли это богатый помещик, благополучно почивший еще задолго до ре­ волюции? Офицер ли, сложивший голову в четырнадцатом? Сельский ли учитель, которому оно было подарено вскладчину?.. Вот он, этот неизвестный Котельникову соотечественник, в ясный полдень с ружьем через плечо идет по жнивью... Вот останавливается около золотистой копешки, бросает около нее измазанную кровью сетку с дрофой, снимает с себя патронташ, такой тяжеленный, что его должен поддерживать на поясе еще и перекинутый за шею ремешок... Вот он ложится на теплую солому, раскидывает руки, глядит в глубокое небо. О чем он думает? Какие проносятся над ним ветры? Какие идут облака? И как далеко еще до атомной бомбы, сверхзвуковых скоростей, пере­ населенности, загрязнения, стрессов!.. Котельников впервые стал так ясно ощущать это ушедшее навсегда великое, несмотря ни на что, спокойствие прошлого века, и бывшее сви­ детелем его старое ружье до сих пор как бы хранило в себе частицу это­ го спокойствия, и не только хранило — оно, казалось, могло его отдавать. И теперь, когда сидел на пеньке и глядел на свое ружье, Котельни­ ков словно ждал, когда к тишине вокруг прибавится и другая тишина — та, которая живет в нас самих. За нею и приезжал Котельников к деду. За нею каждый день уходил в тайгу... Второй раз он отдыхал, когда перевалил через несколько сопок и был на вершине самого высокого в этих местах разлома. Пенек он опять выбрал с таким расчетом, чтобы видеть долину, которая стала теперь еще глубже не только из-за высоты хребта, но больше из-за прозрачности воз­ духа,— к полудню он набрал такую ясность, от которой на душе у Ко­ тельникова было и светло, и отчего-то печально. Казалось, достигли предела и мгновенное осеннее тепло, и безвет­ рие,— даже на молодых осинах вокруг листья не шелестели и не подра­ гивали, они только падали и падали, словно деревья собирались облететь за какие-нибудь пять или десять минут, пока Котельников будет сидеть на пенечке, и он, притихнув, следил за косым их лётом и слушал, как они еле слышно постукивали о пустеющие ветки, как слабо шуршали потом, когда с разгона касались травы... Котельников подумал, что, может быть, это какой-то пик листопа­ д а — серая поляна на глазах у него стала пестрою от желтизны и багрянца. На поваленном дереве рядом он увидел бурундучка. Тот смирно си­ дел на сломке, черными глазками глядел на поляну — словно тоже наблюдал листопад. День вдруг померк, и Котельников прищурился и посмотрел вверх. Сперва ему показалось, что у него опять кружится голова — приплю­ щенное снизу солнце стремительно неслось по краю плоского облачка, и только когда оно нырнуло в плотную, косым парусом нависшую над до­ линой синь, он понял, что это набежавший верховик принес тучку. Разом потемнело и стало холодно; запахивая воротник на куртке, он увидел на руке разлапистую снежинку, и тут же закружились, замельте­ шили крупные хлопья, сизовато-белая пелена закрыла долину вдалеке, затушевала ближние деревья, и это превращение всего вокруг было не­ ожиданным и было мгновенным, как перемена судьбы. Он всматривался в неслышное мельканье белого с желтым, ему по­ казалось, что листьев летало сейчас заметно больше. Котельников понял, что теперь они обламывались еще и от прикосновенья снежинок. Он так и сидел на пеньке, когда белые хлопья перестали падать так же в единый миг, как и начали,—словно поляну кто-то прикрыл ладонью.