Сибирские огни, 1977, №9

«Ч и с то » лирические повести к концу ш е ­ стидесятых годов появлялись значительно реже, но совсем не сходили со сцены. Л и ­ рическая проза приобретала новые, качест- венйые особенности, о которых свидетель­ ствуют мемуарно-публицистические произ­ ведения В. Катаева «С вятой к о л о д е ц » (1966), «Трава забвения» (1967), «К у б и к » (1969), «Разбитая жизнь, или Волшебный рог О б е р о н а » (1972)'. Книги эти заметно обогатили и расши­ рили возможности лирического повество­ вания за счет широкого использования условных средств художественного раскры­ тия действительности, органического объе­ динения в стиле лирической прозы эле­ ментов мемуарного и публицистического, сатирического и фантастического, своим явным стремлением к ф и ло с оф с к ом у об о б ­ щению жизненного опыта личности. Характерна в этом отношении и повесть Д . Гранина «О б ратны й б и л е т» (1976), п ро­ должившая и развивающая давно наме­ тившуюся в творчестве этого писателя л и ­ нию на усиление лирического начала. Рань­ ше, в основном, эта тенденция сказывалась в его путевых очерках. Теперь о н пришел к бессюжетному повествованию от первого лица и в повести. Повесть «О б р а тны й б и л е т» составлена, как может показаться, из до воль н о пест­ рых сцен, прочно скрепленных, однако, главной мыслью автора о памяти, ее осо­ бенностях и значимости в нравственной жизни человека: « И з кирпичиков памяти складывается индивидуальность,— пишет Д . Гранин.— О б р ащ е н и е к памяти, к своему п р ош лом у — это восстановление своего «я », проявление его. И чем да льш е уходишь во м глу прош лого, туда, к детству, тем лучше ощущаешь с е б я » («Н овый мир», 1976, № 8). Тщ ате льн о исследуя эту мысль, писа­ тель использует разнообразный жизнен­ ный материал, самые различные н а б лю де ­ ния и догадки, собственную эмоциональную память, сведения из ли тера туров еде­ ния и др уги х наук. Все это оказывается необходимым, чтобы п р о блем у человече­ ской памяти рассмотреть всесторонне, по­ рою с самой неожиданной стороны. П р е д п р и н я л автор, как и д р у ги е писа­ тели, путешествие в родные края, поездку в свое детство. Не узнал он своих Кислиц: все здесь вы глядит иначе, чем некогда. На смену покосившимся домикам и плет­ ням пришли современные жилые кварталы со всеми необходимыми удобствами. И жи­ вут, и работаю т здесь лю ди иначе, п о-н о­ вому. Не склонен Д . Гранин, в след за авторами некогда модных произведений, опла­ кивать канувшую в вечность деревню п ро­ ш лого : необратимость хода истории и п ро­ гресса д л я него — закон жизни, объектив­ ная закономерность действительности. Его беспокоит др уго е . Вместе со стары­ ми домиками стирается и память о многом и многих, утрачиваются плодотв орны е тр а ­ диции, исчезают какие-то нити, крепко связывающие п рош ло е с настоящим. Тыся­ чу раз прав поэтому, по мнению Д . Гра­ нина, А леш а Карамазов, слова которого он приводит с полной солидарностью : «Знайте же, что ничего нет выше, и сильнее, и з до­ ровее, и полезнее впредь д л я жизни, как хорошее какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное еще из детства, из родительского дома. Вам много говорят про воспитание ваше, а вот какое-нибудь этакое прекрасное, святое воспоминание, сохраненное с детства, может быть, самое лучшее воспитание и есть». Д . Гранин с большой симпатией расска­ зывает о людях, всей своей деятельностью сохраняющих и приумножающих нити, свя­ зывающие прошлое с настоящим. Василий Иванович учительствовал в Лазенках почти сорок лет. И жил он воистину не вширь, а вглубь, чувствуя из своей родной д е р е ­ веньки всю страну. На небольшом при­ школьном участке виделась ему вся при­ рода, а через учеников своих он постигал все многообразие мира. Так, бесконечно малое становилось бесконечно большим. С та р ож и л небольшого городка Георгий Иванович знает в деталях историю пребы­ вания Достоевского в Старой Руссе. О н создал музей писателя,' д о самозабвения любит творчество Достоевского и отдает все силы тому, чтобы создать здесь мемо­ риал. История сохранила сведения о войнах и катастрофах, которые пришлось пережить этому го родк у за свою многовековую жизнь. Н о она не могла сохранить д л я сов­ ременности реальную судьб у конкретного человека хотя бы даже п рош ло го столетия. Тысячи и тысячи таких обыденных судеб канули в вечность, а вот герои Д о с то ев ­ ского, п л о д фантазии писателя, живы и б у д у т жить в веках. «Ч то же это такое — природа, реальность жизни, дум а л я, если гений может создать б олее реального, чем натуральный человек, вдохнуть в него жизнь, наделить его бессмертием? Д а что там человека — целый мир может создать, потому что те же «Братья Карамазовы» — это целый мир, эпос России». И страницы лирической повести приво­ д я т нас к ф и ло соф и и искусства, к мыслям о взаимодействии искусства с действи­ тельностью, наукой, к размышлениям о задачах творчества. И автор думает о сов­ ременном состоянии искусства, 8 частно­ сти, литературы, которая порой утрачивает предметность описаний, так свойственную русской классике, и тем самым невольно обедняет мир нашего современника. « С е ­ годняшние герои большей частью живут среди вещей обезличенных, едят за неким столом некий суп из некой тарелки, но­ сят вообще спецовку, вешают ее в абст­ рактный шкаф, стоящий в абстрактной квартире». Писатель признается, что от него д о л го е время как-то ускользал внутренний облик отца. Память сохранила внешнюю сторону жизни этого незаурядного человека, а внутренний мир про хо ди л и про хо ди л ми­ мо. И только теперь, когда вновь и вновь все запечатлевшееся к огда-то в памяти он пропускает через свое сознание, когда он