Сибирские огни, 1977, №9

говорю, пожалуйста, рубля три.Щдруг придется такси... мало ли! Он по­ копался в кошельке,'жмет плечами: не могу, говорит, тройки нет — у меня только пятерка... Котельников, уже оставивший тогда их одних, видел, как, что-то го­ воря, наклонился с подножки Петр, как порылся в карманах Смирнов, как потом, когда поезд уже тронулся, один протягивал из вагона ладонь, а другой; торопясь по перрону следом, все только разводил руками... — Так и не дал? Щуплый, седенький Петр сгорбился над столом, стал, кажется, еще меньше: — У меня только пятерка, кричит... Тройки нет... Ну, что ж, подумал теперь Котельников, жизнь и в самом деле, же­ стокая штука, это просто ты никак не хочешь понять, вот в чем дело, ты, возвращаясь с охоты, пенек увидишь в темноте обочь дороги, фары вы­ хватят на секунду, а тебе кажется, это мальчик, просил подвезти, тя­ нул руку, и если в «газике» битком, и вы вдруг и в самом деле оставите кого на зимней дороге, ребята через минуту забыли, а у тебя сердце щемит неделю, это потому, что ты — подранок, со своею этой застыв­ шею от натуги улыбкой, которая должна тебя подбодрить, жалкий под­ ранок, с этим фанерным самолетом, который никуда не летит... Может быть, 'и достоинство твое — это штука, которую ты выдумал, чтобы хоть чем-то себя утешить? ...Зеленый крошечный самолет стоял на полянке около пасеки и-не хотел улетать. Молодой пилот сидел на нижнем крыле, шлем лежал у него на коленях, ветер трепал русые волосы, и лицо у него было безраз­ личное... Но ведь недаром Же он прошел большую войну и многое научился понимать. И Котельников, наконец, уговорил-таки его, пилот надел шлем, пры­ гнул в кабину и поднял руку, только глаза у него отчего-то были грустные. Маленький самолет опять понесся над кромкою бескрайнего леса, и Котельников бросился за ним вслед... 7 Проснулся он поздно, долго еще лежал, ткнувшись в грудь подбо­ родком, искоса глядел, как свисавшею до пола тюлевой занавеской иг­ рает котенок, слушал голоса в горнице и не слушал... Ребята были уже за столом, но раскачаться, видно, еще не успели, разговор то и дело прерывался. — Ну, крепачка ты вчера выставил,— глухо бубнул Гаранин, и Ко­ тельникову казалось, что он поглаживает при этом опухшее свое лицо.— Крепачка-а..; — Не скажи, Порфирьич,— извинялся пасечник,— Не удалась! «Предатель,— равнодушно подумал Котельников.— Иуда». Привстав, он убр,ал из-под головы телогрейку, подвинулся к стен­ ке, оперся спиной и руки сложил замком на колене. Прямо перед ним за столом, обнявшись, сидели Гаранин с пасеч­ ником, и глаза у обоих были уже масленистые. — Давай-ка, Андреич, за стол,— кивнул опять уже сидевший с вилкой в руке Уздеев. Пасечник отлип от Гаранина: — Игоречек проснулся! Ну, как тебе спалось, Игоречек? Храпели, небось, крыша подымалась...