Сибирские огни, 1977, №9

,— Индульгенция. — Да, если хочешь. К чему был весь этот разговор? — как и в этот вечер, думйл опять КотелЬников.— Или, в самом деле, подозревающий о чем-то Вадим хо­ чет примирить его с тем, как оно все это в жизни устроено? Или, чувст­ вующий невольную вину, хочет чтобы и он, Котельников, не оставался бы без своей доли украденной этой любви? Все мы одним миром маза­ ны, мол,— вот видишь!.. А может быть, он, искренний друг Котельникова, и больше него проживший, и столько успевший повидать, просто делится опытом, про­ сто говорит о том, что сам понял, о чем сам только недавно узнал? «Всемирная организация здравоохранения все-таки!» — сам себе в темноте грустно улыбнулся Котельников. Тот их вечерний разговор за чаем, пожалуй, подлил масла в огонь, и несколько дней потом Котельникова опять одолевали мучительные раздумья. А что, если и Вика рассуждает точно так же: эти самые дела с кем- то другим не имеют, мол, к Котельникову никакого отношения... Ведь не собирается же она ему, действительно, изменять? В том самом смысле, который вкладывал в свои слова Вадим Смирнов. Виктория и всегда следила за собой тщательно, но до сих пор Ко­ тельников как-то не придавал этому значения. Может быть, дело было в другом — раньше он ведь только ночевал дома, почти всегда торопил­ ся, и у него просто не хватало времени что-либо особенно замечать. К той поре, когда приезжал он, вконец уставший, со стройки, Вика, уложившая детишек, уже успевала с книжкой в руке или у телевизора посидеть с какой-нибудь там медовою или молочною маской на лице, а утром, когда они, оттесняя один другого, заглядывали в зеркало, каж: дый из них торопливо глядел только на себя... Теперь же вся эта мощ­ ная индустрия женской красоты обрушилась на Котельникова во всем ее удивительном разнообразии, и он, сидевший дома и вечером и утром, с невольною грустью думал, что видит в общем-то только сам процесс преображения Вики....Процесс этот длится до той последней минуты, когда она уже стоит у порога, а там ее, уже совершенно иную, видит не Котельников, остающийся дома в продранных на коленях спортивных брюках да в стоптанных шлепанцах— видит кто-то другой... Возвращаясь к разговору со Смирновым, он подумал: хорошо, а ес­ ли, предположим, возьмет он, да и махнет на все рукой, да и заведет се­ бе, действительно, зазнобу?.. Гаранин, которому в этом смысле, кажется, не очень везет, иногда под настроение, приняв молодецкую позу и под­ кручивая несуществующий ус, изречет: куда, мол, нам, гусарам, за ­ влекать— нам бы только отбиться! Так вот, предположим, перестанет Котельников отбиваться... Не начнется ли тогда у них с Викой та самая банальная история: она — в одну сторону,, он — в другую. Сколько его друзей или хороших знакомых давно уже так и живут: потихоньку про­ щают женам, потому что жены прощают им. Заранее зная, что не в том он сейчас состоянии души, чтобы за кем- то волочиться, Котельников, тем не менее, помня разговор свой со Смир­ новым, чаще теперь посматривал и на сверстниц на своих, и больше, разумеется на девчат гораздо моложе,— посматривал, как бы спраши­ вая себя: а мог бы ты, в самом деле, с кем-то из них утешиться? Однажды, когда он был в городе и, покончив с делами, уже нето­ ропливо шел по проспекту Металлургов, в толпе, которая вывалила из набитого трамвая, Котельников увидел молодую женщину... На секунду приостановившись, чтобы дать кому-то дорогу, она медленным и плав­ ным жестом поправила пышные волосы и одновременно словно стряха нула с себя что-то, мешавшее ей там, в тесноте трамвая.