Сибирские огни, 1977, №8

Так говорилось в райгазете. И как хотелось верить мне, что не фальшивят строчки эти,— таким и был я на войне. Казался сам себе красивей и привлекательней куда, каким меня изобразили средь прозы ратного труда. Но хоть внушал себе: «Похоже!», а знал: под небом фронтовым я стихотворцем не был все же, я был солдатом рядовым. Лежала рота под обстрелом, готовясь броситься вперед, и я был занят главным делом: готовил к бою пулемет. Давали передышку роте, бойцы без сил валились в снег, и, не живой, не мертвый вроде, я засыпал не позже всех. Бежали к кухне с котелками, и я на шаг отстать не мог,— да леший с ними, со стихами, скорей бы каши в котелок! Стихи же... Сам теперь не в силах увидеть я издалека, когда и как их выводила моя солдатская рука. Зато, хоть далеки сраженья, горжусь тайком и не тайком, что в кратких ротных донесеньях по праву числился штыком. И вас без всякого притворства прошу, чтоб, вспомнив о войне, и ныне вы не стихотворца — солдата видели во мне. ' > • А что вернулся со стихами, так что за диво, шут возьми!! Плохими были б мы штыками, когда бы не были людьми.