Сибирские огни, 1977, №8

В двенадцатом часу ночи Егор (он работал во вторую смену) з а ­ глянул в мотальный. Нюра Логуткова с несчастным и злым лицом пере­ матывала пряжу. — Проверять пришел? — Логуткова сердито засопела. — Приходится проверять, когда нельзя доверять. Через час, закончив ремонт машины (из-за истории с Логутковой он не успел этого сделать во время смены), Егор снова заглянул в мо­ тальный. Логуткова молча посмотрела на него и отвернулась. На ее по­ бледневшем лице резче проступили морщины. — Давай помогу,— предложил Егор, в душе проклиная себя за «бабский» характер. — А сможешь? — Чего хитрого,— и он встал к соседней машине., Глядя, как он ловко управляется, Логуткова стыдливо и не без ле­ сти сказала: — И ко всему ты, Егор, способный. Такой парень — и в холостя­ ках ходит. В квартиру позвонили, Егор открыл дверь. Перед ним стояла цыган­ ка. В первое мгновение он даже не понял, что это Стася, некрасивая, плохо одетая, усталая. В руках странный сверток. Ага, ребенок. У ног чемодан и две сетки, набитые тряпьем. — Ты?! — Егор отступил. Нет, радости он не испытывал, а скорее испуг и растерянность. Эта Стаська, что стояла перед ним, совсем не походила на девчонку из его снов. ' I Она что-то суматошно лепетала: вот была у Марь Гордеевны, она бы пустила переночевать, да у них никого дома нет, соседка сказала, что вернется в понедельник. В деревню, мол, уехали. Егор услышал голоса на лестнице, соседка снизу громко сказала ко­ му-то: «Закрой^дверь, там какая-то цыганка ходит». — Проходи,— решительно произнес Егор, легонько подтолкнул ее и, затащив вещи, захлопнул дверь. Он провел ее в комнату, где спали мать и братья. — Это девочка, Машенька,— незнакомым для Егора, ласковым голо­ сом произнесла Стася,— Машенька, в честь Марь Гордеевны. — А фамилия? — В следующую секунду Егор готов был прикусить себе язык. — А фамилия, как у мамы — Цыганкова. Мы ведь безродные — Цыганковы. Спи, спи, моя маленькая, намаялось дите. — Она, может, есть хочет? Так в холодильнике молоко, кипяченое. — Погоди, что скажу,— Стася присела на край стула и глухим, тусклым голосом (а ведь певунья была) принялась рассказывать. Торо­ пясь, сбиваясь, повторяя одно и то же. Она с дочкой по углам жила. Ну, конечно, в ясельки носила. А ребенок есть ребенок, что он понимает. Плачет по всей ночи. По всей ночи ребенка с рук не спускала. А тут слух прошел: дескать, на «Таежнице» общежитие построили, и одиноким мате­ рям в первую очередь по комнатке дают. А ясли, мол', рядом. Ну, и она подалась. Приехала и прямо с вокзала к Марь Гордеевне. Ее нет, как нарочно. Поехала по адресу Егора. Откуда адрес узнала? А когда он чемодан посылал — был же обратный адрес. — Как же ты со всеми своими вещами добралась? — спросил Егор, понимая, что говорит совсем не то. — Шофер помог, подвез и вещи дотащил. Добрый попался. Если можно, я ее только выкупаю, а то и вчера не купала. Подопрела вся. А ночевать мы сможем на вокзале в комнате матери и ребенка. В воскре